Ирина Губская Вторая часть фестиваля балета «Мариинский» составлена из шести «Лебединых озер». Разница в основном в исполнителях главных партий.
С ними, правда, возникли сложности. Даже совсем накануне фестиваля отпали из-за травм зарубежные партнеры Дианы Вишневой и Ульяны Лопаткиной. Выбыл Николай Цискаридзе. Театр срочно произвел перетасовки составов и рекрутировал свои кадры. В результате главные партии в символе русского балета давали силами и сборных, и своих дуэтов.
Бредовая идея устроить марафон «Лебединых» все же оправдала себя. На фестивале, поскольку предполагаются выступления звезд, условия игры диктуют именно они, а не местные традиции. Хотя многие стараются их учитывать. Но все же зрителям пришлось снять лебединые шоры. Уже первый спектакль, с Дианой Вишневой, стал камертоном. Вишнева – мариинская балерина, и ничто мариинское и вагановское ей не чуждо. Но также ассимилировалась она в мировой балет. В нынешнем «Лебедином» она играла по большей части роль примы. Может, потому Игорь Колб, чуткий партнер, почти полностью ушел в тень. Вишнева удивительно пластична, а в этот раз она так проинтонировала танец Одетты, что получился эффект эмоциональной речи. Ее королева просто вскакивает на пальцы – и это звучит как поступок. Одиллия Дианы Вишневой – несомненная демоница, жуткая и притягательная, с хлещущим фуэте.
Джиллиан Мерфи ощутимо старалась проникнуться российскими традициями исполнения, но все равно получилась необычной. Она единственная из фестивальных балерин танцевала женщину, а не птицу. У Одетты еще есть остатки нелепой привычки размахивать руками, как крыльями, но и только. У нее не певучее, но легкое движение. Сталь танца укутана мягкой растушевкой. И в Одиллии не было ничего царственного, ничего от вамп. Жаль только, что выглядела героиня слишком взрослой для юного принца.
За лебединое начало в этом спектакле отвечал изящный принц Андриан Фадеев.
Самое странное «Озеро» получилось у Марии Александровой. Это вообще не ее спектакль. У нее жесткие руки, танец неточный. Артистка пыталась приспособиться к балету, но не слишком. Взамен певучести не фиксировала поз. Лишь темпераментом напомнила Юлию Махалину времен расцвета: Одиллия так раскланялась с невестами, что просто убила. Дуэт с Данилой Корсунцевым не сложился. Принц проявил все свои способности джентльмена, докручивая партнершу на турах, старательно отыгрывая сочувствие. Но Александрова, похоже, воспринимала его исключительно в качестве подставки.
Виктории Терешкиной повезло выступить на следующий день. В структуре труппы Мариинки она примерно то же, что Александрова в Большом. Хотя принципиальная разница: Александрова берет темпераментом, Терешкина – точной техникой. Ошибка Терешкиной в том, что она изо всех сил стремилась соответствовать «лебединому» шаблону и кроила себя под него, хотя он ей далеко не впору. У артистки пластичность не врожденная, а приобретенная, и она слишком старается показать достижения. Остаются проблемы координации: одна рука выполнила рисунок, а вторая в этот момент неловко скрючена.
Получился не то чтобы неудачный, но какой-то безличностный спектакль. В принцы недавно произведенной в примы и заслуженные артистки Терешкиной достался Анхел Корейя. У знаменитого танцовщика фактура и характер и вовсе из «Дон Кихота» – ему бы шене завернуть в штопор, а не мечтать. Партия получилась не блестящей: туры темповые – но с трясущейся по ухабам ногой, нечеткие позиции и выворотность. А в финале принц с таким усилием тащил Одетту, что неясно, почему страдал Ротбарт – разве что из солидарности.
Самый гармоничный спектакль получился у Тамары Рохо и Игоря Колба. Крошка с фигурой небалетных канонов, абсолютно лишенной удлиненных линий, оказалась колдовской Одеттой. Танец звучал как раздумье – абсолютно выверенный рисунок, ни намека на форсаж движений. Разве что фантастически красивая, абсолютно безусильная диагональ туров. Одиллия тоже не сверкала ни глазами, ни темпераментом, ни трюками. Ее виртуозность не демонстративна. Фуэте с удвоениями ровное, с равномерным продвижением точно вперед. Но змеиную невозмутимость в финале взрывал хохот химеры. Игорь Колб в этом спектакле преобразился. Даже прическа и грим в этот раз были удачны. Безупречный танец ожил, а с партнершей принц был на равных – ей не требовалось отодвигать его в тень.
Завершила марафон Ульяна Лопаткина, абсолютный идеал селекции, проводимой на «Озере» сто с лишним лет, этнический лебедь. То, как Лопаткина танцует Одетту, – эталон, от которого сложно освободиться. С Идиллией разнообразия больше. На этот раз она была церемонная и надменная «положение обязывает», словно на пути к династическому браку – какие там девушки с озера? На гостей и не глянула – пыль под ногами. Лопаткина обязательная артистка, и хотя кода «черного па де де» прошла в замедленном темпе, но тщательно и внятно. В партнеры Лопаткиной достался Евгений Иванченко, недавно зачем-то произведенный в премьеры, который выглядел далеко не блестяще. В общем-то, как всегда. Даже когда обманутый принц бросился на озеро, это было ленивое любопытство: посмотрю-ка, что там.
Наверное, для остальной труппы, обычно с трудом переживающей фестивальный марафон, в этот раз было проще, поскольку не надо каждый день помнить, какой спектакль: он становился аналогом утреннего экзерсиса – ежевечерне один и тот же набор элементов. Разнообразия в составах почти не было. Один на все «Озера» шут, Ротбарт, бессменные маленькие лебеди. Да и остальных не слишком большой выбор. Танцевали тоже не слишком разнообразно. Стабильно сбивались линии в первой картине, зато лебединые сцены шли словно в расчерченных палетках.
Странно лишь, что даже шлягерное «Лебединое» собирает полный зал только на Вишневу и Лопаткину, хотя цены на фестивальные спектакли не повышены.
