Майя Крылова
Итальянские страсти из самого сердца Сибири.
Фото предоставлено пресс-службой 'Золотой маски'
На гастролях в Англии местные рецензенты увидели в балете сходство с клипами-триллерами Майкла Джексона, а движения рук танцовщиков сравнили с выкрутасами звезды рэпа. И еще была газетная фраза «человек с длинными волосами и круглым воротником давно забыт». Это упоминание Шекспира вовсе не означает критику. Рецензент хотел сказать, что зрелище показалось консервативным британцам где-то даже авангардным. Спектакль назвали «умно модернизированной постановкой», имея в виду, что хореограф не ушел в сторону от классического танца, но добавил к нему толику пластического и режиссерского символизма.
В балете есть все приметы средневековой Вероны – от палаццо на заднике (тусклого и скучного по воле художника Дмитрия Чербаджи) до мечей, на которых обильно сражаются персонажи. Не обошлось без традиционных повествовательных эпизодов типа «Джульетта-девочка скачет возле кормилицы». (В костюмах художник снова подвел хореографа. Бледно-розовая Джульетта рядом с оранжевой кормилицей – зрелище не для слабонервных). Видимо, автор спектакля рассчитывал на тех, кто Шекспира не прочел или подзабыл содержание. Но при желании можно трактовать подобные моменты как смысловой ряд: около массовых смертоубийств в этом городе еще теплится нормальная человеческая частная жизнь.
Хореограф строит действие так, что все происходящее кажется эпизодом абсурдного карнавала. Город Верона и его жители – игроки в странную масштабную рулетку, члены местного клуба самоубийц. Забыв поговорку «Не буди лихо, пока оно тихо», веронцы активно устраивают выморочное веселье. То в жутковатых шутов переодеваются, то в нелепых птиц, а то примеряют маски смерти. Танец в такие моменты по воле постановщика похож на корчи больных полиомиелитом, и клановые драки – тоже часть шутовского действа. Играют даже на балу, когда аристократки выскакивают из церемониальных платьев и танцуют нагишом, так что сквозь «кожу» видна сетка кровеносных сосудов. Не удивительно, что смерть в этом городе чувствует себя как дома, превращаясь из карнавальной маски в подлинную погибель.
Вот Меркуцио (Аркадий Зинов), который пародирует всех – от согрешившей с Тибальдом леди Капулетти до старухи с косой. Ответ последней не заставляет себя ждать. В конце концов смерть тоже имеет право поразвлечься. Вот Тибальд (его броско исполнил Демид Зыков), похожий на шамана с раскрашенным лицом: судьба развеивает его претензии быть местным богом войны. Кстати, лица раскрашены у всех, кроме Ромео и Джульетты. Они единственные имеют нормальный человеческий облик, существуя между двумя полудикими племенами – Монтекки и Капулетти. У последних даже знак своего тотема есть – особое положение скрещенных рук за головой (хореограф, по его словам, подсмотрел этот жест у одной готической статуи в Йорке).
Могильный фатум умаляется, когда есть любовь, и затопляет город, когда любви нет. Постановщик решает эпизоды встреч Ромео (Андрей Асиньяров) со своей девушкой как лирическое противоядие от смерти. И слишком увлекается этой идеей: персонажи много плещут друг на друга воображаемой водой, она же – эликсир гармонии и символ жизни. Танцовщица Большого театра Анна Ребецкая (Джульетта) попала в списки номинанток «Маски» на лучшую женскую роль в балете – это уже знак качества.
У Боброва получилась наивная и страстная мистерия с очевидным для всех подтекстом, с понятными метафорами. В такую историю легко вникнуть, ее просто трактовать. Народ смотрел спектакль в гробовой тишине и с напряженным вниманием. Зрители сибирского балета долго не забудут человека с длинными волосами и круглым воротником.
