Мир хижинам

Маски-шоу по-авиньонски. «Жак Ширак» и «Жан-Пьер Раффарен» участвуют в демонстрации профсоюза работников сцены перед папским дворцом.
Фото Reuters

В Авиньоне приятно быть левым. На папской крепости горит неоновая немецкая надпись «Мир хижинам, война дворцам». Южане, которые, как правило, в иностранных языках не сильны, думают, что palasten («дворцы» по-немецки) – что-то, касающееся Палестины. А на деле – громкая фраза времен Французской революции, реклама «Войцека», одного из многих бунтарских (хотя бы по теме) представлений нынешнего фестиваля. Режиссер Томас Остермайер переписал пьесу XIX века на новый лад, поставил ее как актуальное шоу с рэпом и фриками. А революция – отличный сюжет для театрального промоушена.

Смешение языков и времен – закон Авиньона. Потому что в июле толпы профессионалов и поклонников театра съезжаются в небольшой французский городок для того, чтобы посмотреть один-два-десять-пятьдесят спектаклей: столько, на сколько хватит душевных сил и денег (средняя цена полного билета на спектакль из основной программы – 20–25 евро). Трупп, одновременно приехавших в Авиньон, на фестиваль, - несколько сот. Так что на улицах можно увидеть больше актеров, чем жителей.

Сцена городских улиц – самая безумная из фестивальных площадок. Тысячи и тысячи театральных плакатов развешены по всему городу. Их так много, что на папском бастионе даже висит надпись-предупреждение: «Пожалуйста, не вешайте здесь афиши. Мерси». Кроме того, по улицам постоянно разъезжают актеры, рекламирующие собственные представления: то вдруг прокатит толпа мотоциклистов с огромными бельевыми прищепками на шеях, то пролетит маскарадная толпа, в которой какая-то французская баба-яга и средиземноморский пират приплясывают в сопровождении старухи на ходулях. Расслабиться невозможно ни на миг: стоит только присесть в кафе за чашечку ристретто, как подходит бродячий комедиант и, застенчиво улыбаясь, говорит: «Месье, помогите голодным артистам, придите на наше представление». Навязчивость этого тотального зрелища уравновешена только общей расслабленностью южан. Местного здесь легко отличить от неместного – уроженцы Прованса никуда не торопятся.

Три самых радикальных спектакля нынешнего Авиньонского фестиваля – «Ангел смерти», «Кокаин» и «Войцек». Все принадлежат признанным режиссерам-провокаторам. «Ангел смерти» – бельгийцу Яну Фабру, «Кокаин» – немцу Франку Касторфу.

«Ангел смерти» – это представление трех актеров для сотни зрителей. Задействованы знаменитый хореограф Вильям Форсайт, танцовщица Ивана Йозич и саксофонист Эрик Слейзим. При этом самого Форсайта нет в зале (возможно, его нет и в Авиньоне), – присутствует только его видеоизображение на экранах (Форсайт исполняет танец смерти в коридорах воображаемого музея, а Йозич вступает в пластический и драматический диалог с его изображением). Весь спектакль держится на отвратительном-привлекательном танце Йозич, которая изображает ангела смерти движениями таракана.

Герои Касторфа – это ударная команда сумасшедших. Балаган, где действуют «Маддалена, прозванная Кокаина» (Катрин Ангерер), «Калантан Тер-Григорянц, прекрасная армянка» (Жанета Спасова), «Тино Арноди, журналист-кокаинист» (Марк Хоземанн) и их честная компания. Все они на протяжении трех часов подряд жрут, орут, трахаются, блюют, нюхают кокс. Задником служит экран, еще на одно полотнище время от времени проецируется действо, происходящее во внутренних помещениях, за стеной декораций, но на сцене (его снимает оператор в режиме реального времени). Кроме того, прямо на сцене работают два телевизора – крутятся фрагменты из фильмов типа «Калигулы». Яркая и громкая мешанина криков и цветов.

Профессионалы в восторге, люди попроще не знают, куда себя деть. Дело в том, что трехчасовой «Кокаин» начинался в 10 вечера и шел километрах в 15 от центра – в таком месте, откуда вечером до города можно было добраться только на фестивальном автобусе (он приходил после представления), либо на такси за 25–30 евро. Так что бедный зритель оказывался перед простым выбором... Впрочем, Касторф никому не давал заснуть. На сцену даже выбегал гусь, а в конце представления прямо на сцене пылал огненный столп.

Но ни одному режиссеру не превзойти безумия городских улиц. В фестивальном Авиньоне можно раствориться, не смотря спектакли, – этим он и хорош.

Авиньон–Москва