Много шума. И ничего

Чтобы не увидеть возвышенного в балете 'Благовещение', надо обладать поистине скорбной бесчувственностью.

Чем закончилась история с письмом протеста против показа "Благовещения"? Пшиком. Никаких демонстраций протеста перед началом не было. А фразу "более целомудренного спектакля мне видеть не доводилось" я слышала раз десять, пока зрители, пришедшие на гастроли французской труппы "Балет Прельжокаж", в антракте гуляли по фойе Малого театра. Зрителей оказалось много - запретный плод сладок. Поскольку все СМИ два дня кричали о скандале вокруг "Благовещения", обвиненного отдельными религиозными деятелями в кощунстве (см. "НГ" от 27═августа), - посмотреть нашумевший балет сбежалось пол-Москвы. В день спектакля кассу штурмовали, и дорогие (до 5 тысяч) билеты быстро раскупили. Среди публики были замечены известные деятели культуры, от поэта Евгения Евтушенко до актрисы Веры Сотниковой. (Забегая вперед: согласно блицопросу, проведенному автором этих строк, Алле Пугачевой балет понравился, Валентину Гнеушеву - тоже ("высокий уровень культуры, ясность мысли, чистота помысла"), а Александру Адабашьяну - нет ("Я не очень понял, зачем этот балет назвали "Благовещением". Он поставлен слишком абстрактно. И похоже, что сюжет интересовал хореографа по принципу "Фотографируемся со знаменитостями").

Чтобы увидеть крамолу в дуэте двух танцовщиц, Наташи Гримо (Мария) и Изабель Арно (Ангел), требуется уж чересчур богатое воображение. Уже начало, когда юная девушка в белом чинно сидит в луче ослепительного света, под фонограмму, в которой смешались религиозные песнопения и детские голоса, - настраивает на мистический, а не эротический лад. И все 23 минуты, что длится "Благовещение", этот настрой сохранится: и когда ангел, девушка в черном, будет пластически осенять девушку в белом, "изливая" поток эманаций на партнершу, обволакивая ее трепетными движениями рук и "волнами" тела; и когда осторожная тактильность и экстаз высокого узнавания сменятся яростным танцем. Танцем, символически связующим тяготение тел вверх, к Богу, и притяжение вниз, к праху, моления на полусогнутых коленях и совершенно иконные ракурсы со склоненными друг к друг головами. Впрочем, сторонникам версии о кощунстве (забывшим, что ангелы, вообще-то, бесполы и потому неважно, кто, мужчина или женщина, исполняет эту роль) все равно угодить невозможно. Ведь по ходу действия и ангел, и Мария кладут руки себе (о ужас!) на лобок...

Гастроли труппы Анжлена Прельжокажа, на качественном уровне открыли программу международного балетного фестиваля "Гран па". И некоторая уязвимость хореорафа вовсе не в пропаганде однополой любви и прочей, высосанной из пальца "аморалке". Если "Благовещение" трогает тактичной и дерзкой прозрачностью метафор, то второй балет программы, "Весна священная", задевает меньше. Странно, что этот языческий балет Анжлена Прельжокажа не подвергся нападкам моралистов: формальных оснований для этого едва ли не больше, чем в евангельском спектакле. Хореограф отсекает у персонажей душу и воспевает старую, как мир, сексуальную тягу мужчин и женщин друг к другу, настойчиво напоминая, что и у тех, и у других есть тело, и оно требует своего. Кроме витального неистовства - страстных объятий, катаний по полу и декоративных спусканий трусов с бедер на щиколотки (при очень коротких юбчонках танцовщиц) одну из женщин здесь раздевают догола. И, наслаждаясь властью над ней, минут пятнадцать гоняют по сцене в чем мать родила.

Хореография "Весны" не поднимается выше подробного, но общеобязательного набора модерн-данса: словно смотришь хорошо сделанное пособие для студентов танцевального колледжа. Прельжокаж, всегда декларирующий творческую независимость от предшественников, всего лишь перепел их старые песни. Жаль видеть такое от создателя дивной "Свадебки" на музыку того же Стравинского и великолепного балета "Парк", поставленного в Парижской опере. И если б французские танцовщики не работали как звери, до седьмого пота, "Весна" рисковала превратиться в осень.