Андрей Хрипин Российский президент, всегда отдававший предпочтение Мариинке и Гергиеву с его государственным подходом к искусству, впервые добрался до Большого театра. В среду там состоялась встреча Владимира Путина с руководителями главных музыкальных учреждений и оркестров России, которые получили новогодний президентский грант на улучшение условий оплаты труда творческих работников (см. "НГ" от 09.04.03). Президент начал с того, что попросил счастливых культурных лидеров отчитаться, как расходуются означенные суммы, хотя всем известно, что деньги "еще не дошли".
Высокая компания заняла свои места в царской ложе с некоторым опозданием, и широко разрекламированная премьера "Руслана и Людмилы" началась на двадцать минут позже. По правую руку от Путина сидели по-прежнему бодрый и жизнерадостный кормчий советских композиторов Тихон Хренников и готовящийся сразу к двум фестивалям и двум юбилеям, Петербурга и своему полувековому, Гергиев. По левую руку - между двумя мариинскими красавицами Ульяной Лопаткиной и Анной Нетребко - расположился министр культуры Швыдкой. Отвернувшись от сцены, на которую уже выходил дирижер, зал в едином порыве приветствовал столь изысканную великосветскую мизансцену. Так увенчался грандиозный пиар Большого театра, затеянный в связи с сенсационными, как было заявлено, находками "неизвестных" вариантов партитуры Глинки в Берлине и в библиотечных запасниках ГАБТа (см. "НГ" от 18.04.03).
Постепенное "узнавание" "Бориса Годунова" Мусоргского ясно свидетельствует, что путь назад - к авторскому подлиннику - также может быть моментом истины, поэтому археологический подход Большого театра к партитуре Глинки можно только приветствовать. Согласитесь, что без реставрации икон и картин старых мастеров, без зачистки "более красивых", как кажется, наслоений времени мы бы не знали, как выглядели эти шедевры на самом деле. И руководители проекта по реставрации "Руслана" (музыкальный - дирижер Александр Ведерников и научный - музыковед Евгений Левашев) во главу угла поставили принцип исторического аутентизма. Разговоров и споров внутри и вокруг было много, но состоявшееся "полуконцертное" исполнение, к великому сожалению, пока не дает возможности оценить результат изыскательского труда в полной мере. Не вдаваясь в скользкие дискуссии о мере сенсационности находок и степени аутентизма в исполнении, скажем только, что главные открытия остались неозвученными - у театра физически не хватило времени освоить "новый" вариант рукописной партитуры из Берлинской Государственной библиотеки. Это обещают сделать к 200-летию Глинки в следующем сезоне - в настоящем "постановочном" спектакле.
В нынешней, промежуточной, версии "Руслана" частично использовано другое, более локальное "открытие" - прижизненная копия рукописной партитуры Глинки из библиотеки Большого театра, которой, по словам Ведерникова, человеческая рука не касалась более полувека. Непривычным в музыкальном отношении было лишь раскрытие всех традиционных купюр и использование исторических инструментов эпохи: натуральных духовых (без хроматизма), стеклянной гармоники, старинной арфы и столообразного фортепиано, которое лучше имитирует гусли. Театральным новшеством для консервативного Большого стал радикальный принцип semi-staged ("полуспектакль"). "Постмодернистская" режиссура "символиста" Виктора Крамера, постановщика последнего мариинского "Бориса", смелая сценографическая громада Александра Орлова и напоминающие о высокой моде костюмы Ирины Чередниковой - тоже в новинку и могут стать рождением целого направления в деятельности театра, поскольку реалистический "оживляж" быта и психологии повсеместно вышел из употребления.
Возможно, это и есть аутентизм, но, заботясь об исторической подлинности, Ведерников смыл заодно все краски и контрасты глинкинской партитуры, которая звучит в его руках крайне монотонно, в серых матовых тонах, без разумных для дыхательно-певческого процесса ритмических отклонений (фермат, зависаний) в вокальных партиях. Триумфально-победительная увертюра была похожа на проникновенный лирический ноктюрн, а аутентичные инструменты не давали той вкусности звука в балетных сюитах, к которой мы привыкли. Привычка - дело сложное.
Главные персонажи вечера - Путин и Ко - придавали особую наэлектризованность происходящему. И когда они дружными рядами покинули царскую ложу после каватины Гориславы в третьем действии, все вошло в более привычную колею, а многие солисты даже запели лучше - петь лицом к лицу с президентом им приходится нечасто.
