Екатерина Сальникова "Комната сына" Нанни Моретти выходит в российский прокат. Вряд ли она задержится там надолго - несмотря на свою победу на последнем Каннском фестивале. При весьма среднем уровне фильма такой выбор жюри мог бы выглядеть чистой случайностью. Однако в контексте современного европейского кино победа Моретти скорее закономерна.
Сюжет назойливо элементарен. Родители вместе со своей дочерью переживают случайную смерть сына-подростка. Им очень тяжело, они полностью выбиты из жизненной колеи. Все много плачут. Вот, собственно, и все. Никакой заметной взору образной ткани, никакой богатой эмоциональной гаммы, не говоря уж о событийных зигзагах. Наоборот, все упрямо однообразно. Вялые истерики на общем депрессивном фоне. Заторможенный быт. Раздражающие рабочие будни.
Нанни Моретти идет по хорошо проторенной тропе. Смерть близких людей, лишающая героев всякого душевного равновесия, сейчас излюбленная коллизия. Видимо, для европейского сознания актуальны ассоциации с осиротевшими и потерянными одиночками. В итальянских "Первых лучах рассвета" Лучо Гаудино, в британских фильмах "Уйдя в себя" Кэтрин Адлер и "Сироты" Питера Маллэна - везде взрослые дети, переживая смерть родителей, оказывались на краю социальной и душевной катастрофы. Радикальное высказывание в стилистике "сюримпрессионизма" произвел и Франсуа Озон, посвятив "Под песком" вдове, которая все маниакальнее отдается фантомной привязанности к утонувшему супругу.
Подросток Андреа в "Комнате сына" тоже, кстати, тонет. Но историю об утрате близкого человека и о последствиях этой смерти Моретти снимает по-своему. После гибели сына его отец Джованни (в главной роли - сам Нанни Моретти) истерично перебирает посуду на кухне и восклицает, что все чашки, и тарелки, и пепельница - красивые, но все с отбитыми краями или трещинами. Так и в жизни - сплошные невидимые трещины. В самой стабильной гармонии обычной семьи режиссер вообще видит больше мертвого, чем живого. Размеренное счастье основывается не только на взаимной любви, но и на инертности, на слабости безмерно утомленных жизнью людей. А потому во внутреннем потенциале благополучия - катастрофа. Ни у кого нет сил привыкать к новому образу мира - без одного хорошо знакомого и привычного человека.
Джованни с опасением замечал, что сын (Джузеппе Санфеличе) не стремится победить в теннисном матче. Но, подобно своему сыну, не игроку по натуре, сам Джованни, работая психоналитиком, не целитель по душевному складу. Он ведет сеансы с пациентами, не стремясь их вылечить, ради процесса лечения. Фигура врача, не способного никого спасти, всегда сопутствует кризисному мироощущению.
"Комната сына" - очередная драма слишком апатичного европейца, без пафоса борца и без ощущения своей личной миссии. Но самое главное в этой драме - ее намеренная герметичность. Режиссер пытается рассказать не о героях, а о тех, кто сидит в зале. Для экранной истории отбирается как назло все самое механичное и заунывно рутинное. Семья главного героя мила, но ничем не примечательна. Все пациенты Джованни чрезвычайно скучны, несмотря на неврозы. В сцене похорон дольше всего показывают процесс приваривания к гробу металлической крышки. В сцене мессы священник произносит холодные банальности.
Традиционное искусство неспроста считало, что для погружения зрителя и читателя в проблемы персонажей эти проблемы надо подавать интересно. Новая кинорежиссура в лице Нанни Моретти отказывается развлекать зрителя с помощью вида чужих страданий, превращая чью-то личную беду в увлекательную историю. Как бы благородно - но по-своему цинично. В результате у героев большое семейное несчастье, они рыдают почти в каждом кадре. А зрителю скучно, и он чувствует за это свою вину. Фильм снят так, чтобы зритель не мог разделить горе героев и тем сильнее ощущал своей шкурой "объективный" жестокий закон мира - отчуждение от несчастных. Если традиционное кино взывает к искреннему сопереживанию, "Комната сына" упорно провоцирует аудиторию на мысленное выражение дежурного соболезнования. Фильм пытается отождествить зрителя с "подлинной натурой" формализованного общества, неготового принимать чьи-то частные драмы близко к сердцу. Нанни Моретти должен быть готов, что не всякому зрителю придется по душе такая роль в этом сеансе назидательной "психотерапии". Но в Каннах она пришлась ко двору. Видимо, комплекс зрительского бесчувствия там сейчас тоже актуален.
