Екатерина Сальникова ПРЕМЬЕРНЫЙ показ любовной мелодрамы "Лавина" Ивана Соловова состоится завтра не где-нибудь, а в Государственном Кремлевском дворце. Столь "тонкая" разборчивость пресс-службы КДС вызывает недоумение: все-таки солидное учреждение. "Сибирского цирюльника" когда-то показывали - все-таки высокопрофессиональное и высокопатриотическое кино.
По каким же причинам "Лавина" автоматически обретает статус "государственной", "общегражданской" премьеры? В центре фильма - история известного пианиста Игоря Месяцева. Но тогда почему было не показать в Кремле "Анну Павлову", "Манию Жизели" или "Дневник его жены"? У нас много картин про знаменитых деятелей культуры. Но не все они, да и не каждый крупномасштабный фильм на общественно-политическую тему попадет в КДС.
Может быть, речь идет о каком-то заведомом шедевре гарантированного гения? Режиссер Иван Соловов снял когда-то "Адмирала Крузенштерна", "Караван смерти", "Черный океан", "Горячую точку" - картины, мягко говоря, не самые популярные. О том, что сценарий написан Викторией Токаревой по ее же одноименной повести, лучше не упоминать - все равно манеру Токаревой тут не узнать. Режиссер монтажа "Лавины" - Исабель Деванк, работавшая на фильмах Ларса фон Триера "Рассекая волны" и "Танцующая в темноте". А звукорежиссер Патрис Гризоле создал сложную звуковую партитуру в "Никите", "Леоне", "Индокитае". Однако, чтобы применить даже самый великий талант, надо иметь что монтировать и что озвучивать.
Зато бюджет "Лавины", как гордо написано в пресс-релизах, составляет два миллиона долларов. Для некостюмной российской мелодрамы без спецэффектов и многотысячной массовки это, наверное, неплохо. И наверное, из этой суммы можно выкроить кое-что как раз для аренды Государственного Кремлевского дворца. У нас же теперь эпоха свободной коммерции. Красиво жить не запретишь. И если у съемочной группы была возможность слетать во Францию, чтобы наснимать парижских видов для самых проходных пустейших сцен, так почему бы потом не показать это в Кремле?
Впрочем, для самого фильма куда важнее координаты не пространственные, а эстетические. "Лавина" попадает в прокат после "Пианистки" Михаэля Ханеке и "Подари мне лунный свет" Дмитрия Астрахана. Соловов выглядит, как сладкий и неуклюжий эпигон Ханеке и Астрахана сразу. Невероятно, но факт.
От Ханеке остается профессия главного героя - пианиста Месяцева (Александр Феклистов), а также его патологические сексуальные влечения. Месяцев стоит напротив длинноногого мертвого тела соседки. При ее жизни он не успел ее изнасиловать, как мечтал, а теперь вот с кислым видом подавляет свое подсознание. Сразу понятно: режиссеру "слабо" дойти до психологического сюра. Эпизод обещает слишком много, слишком робко - и напрасно. Ну начал бы уж Месяцев, что ли, мучить свежий элегантный труп... А то ведь так - одно режиссерское баловство с "атмосфэрой" психоза.
Голос мертвой зовет героя по ночам с тупым и простецким занудством, которое нам выдают за инфернальность. Месяцев пыхтит, привстав на супружеском ложе, - и никуда не идет. На этом тень Ханеке заканчивает свое бесславное прозябание в "Лавине". Режиссер явно собирался сделать мощную экспозицию, погрузившись в изнанку сознания известного и благополучного музыканта. Но тут же перепуганно вынырнул на поверхность и опрометью бросился спасаться в дебри прозаических общих мест.
И тут уже о своих правах заявил обыденный мелодраматизм в духе Астрахана. В исполнении Анны Каменковой даже банальные истерики покидаемой жены выглядят непротивно. Нина Гребешкова с мужественной невозмутимостью играет сострадательную тещу. Михаил Козаков упорно ведет роль друга Месяцева на полутонах и держит глухую оборону от всего остального фильма - в своих эпизодах. Но эти добротные работы накрывает лавина китча.
Слишком много "развесистой клюквы" растет в каждой сцене. Похоже, фильм делали авторы, не представляющие, что значит просто жить, сильно любить, страдать и быть творческими людьми. Иван Соловов изо всех сил стремится к выразительности и разноплановости. Но самые запоминающиеся эпизоды оказываются либо слишком стереотипными, либо слишком вычурными - и всегда неправдивыми.
Страсть здесь - это когда мужчина овладевает почти незнакомой (наверняка роковой) женщиной прямо на снегу в зимнем лесу. Эротика - это когда новая знакомая пианиста гуляет по территории подмосковного дома отдыха в мехах, но не в колготках, а в чулках: чтобы поэффектнее задрать в кадре подол и занять весь крупный план голым бедром. Поэтическая красота - это когда вместо истории души персонажей нам тычут гроздья рябины под снежными "шапочками", как в пейзажных заставках на советском ТВ.
А сам Месяцев, конфузясь вместе с интеллигентным актером Феклистовым и тужась от косноязычной патетики сценариста (неужели это Виктория Токарева?), бормочет что-то про "лавину" своих чувств. Даже в эпоху романтизма живые люди стеснялись выражаться столь приторно и искусственно.
Конфликты здесь - это когда любовница хамит пианисту, сын пианиста хамит родителям, врачам и психам в психушке. А пианист хамит сыну. Второстепенные же персонажи в меру такта успокаивают главных и читают им краткие лекции о смысле жизни.
Вслед за "Лунным светом" Астрахана в наш прокат выходит еще одна картина о человеческой катастрофе. Возможно, так рождается новый сюжетный лейтмотив - как бы коряво он ни воплощался. Схема драматизма здесь примитивна. В жизни преуспевающего героя появляется нечто внеплановое - "неуставные" любовные отношения. Это страшный эмоциональный стресс, от которого человек тут же слетает с катушек. Его родные (а может, и он сам) попадают в беду. У Астрахана муж и жена травились снотворными таблетками и попадали в больницу. У Соловова гибнет сын пианиста. Раздавленный герой готов без сожаления выбыть из деловой и профессиональной деятельности, расставаясь со всеми своими завоеваниями.
Мораль таких историй неутешительна. Либо работа - либо чувства. Полноценная, сложная личная жизнь героя несовместима с его делами. И острее всего от этого страдает режиссер. Астрахан вовремя не выбрал, про кого он снимает - про телезвезду или про ревнующего мужа. Соловов не смог решить, о чем речь - о кризисе музыканта или о беде обманувшегося мужчины и убитого горем отца. Но не под силу режиссуре оказалось и соединить драматизм интимной жизни героя с его общественным статусом и творческой натурой. Создавать универсальных героев и снимать универсальные сюжеты про жизнь человека в общем и целом у нас постепенно разучиваются.
