Светлые задворки зоопарка

ГЦСИ? А-а, Леня Бажанов! Вот как реагируют на странное сочетание из четырех букв художники. И правильно. Организации - это люди. Центр современного искусства в Москве придумал Леонид Александрович Бажанов.

Художники селятся в окрестностях зоопарка. Теперь в пяти минутах ходьбы от мастерской Церетели на Грузинской площади расположился ГЦСИ, в "Доме Поленова". В начале прошлого века архитектор Шишковский построил дом с башенкой над прудом зоопарка, а Василий Поленов выдумывал в нем новые декорации для народного театра. Потом, в 1921 году, началась новая история - завода "Теасвет". Там делали первые советские магнитофоны, придумывали освещение для Дворца Советов и выпускали "световые пушки" для театров всей страны. Но Страна советов растаяла как дым, и здание передали ГЦСИ. Он достойно продолжит просветительную работу завода и Поленова. Это доказывает первая выставка - историческая. Но значительно интересней история самого ГЦСИ.

Сначала был "Эрмитаж". Свободная площадка для экспериментов. Не было в Москве ни частных галерей, ни тем более Музея современного искусства. Не было в России ни ЗАО, ни ООО. Но пришло время безумия - перестройка. И появилось Т/О "Эрмитаж", творческое объединение. На поверхность вылезли все те художники, о которых до этого слышали только друзья. И расплодились новые. Они были невероятны. Гарик Виноградов - колоритный, как молодой Маяковский. Гоша Острецов - с его соцартовскими костюмами. Все было внове. Год - 1987. Место брожения - "Эрмитаж".

30 августа 1991 года был открыт Центр современного искусства на Якиманке. Первый абсолютно независимый и негосударственный. Он фактически породил мощное галерейное движение в Москве. Разрозненные дотоле галерейщики получили полюс притяжения. Вокруг ЦСИ немедленно возник целый куст новых галерей. Сколько проектов было с ним связано! Талантливые молодые архитекторы мечтали о чем-то вроде Хрустального дворца посредине старой Москвы. Архитектурная утопия так и не нашла места. Московский Центр Помпиду не был построен. ЦСИ бесславно умер так же, как умер до этого "Эрмитаж". Но перед этим - как и "Эрмитаж" - дал вектор движения московскому искусству. 10 лет прошло.

ГЦСИ. Художественный журнал. Московский дом фотографии. Вот 3 предприятия, которые пережили прошлый век. Вот то, что удалось создать за эти годы организаторам московской артжизни. Все остальные мегапроекты, возникавшие в девяностые, либо были слишком эфемерны, либо слишком локальны, либо слишком бессодержательны. Одни не пережили собственной краткой славы. Другие рухнули под грузом финансовых обязательств. Третьи влачат жалкое существование умирающих.

Почему? Нет ответа, кроме одного - три выживших мегапроекта были хорошо придуманы. ГЦСИ - организация, которой не раз за эти годы предрекали бесславную смерть. Она могла задохнуться не раз, не два и не три, но бодрится вопреки здравому смыслу и объективным обстоятельствам. Прежде всего ее сотрудникам очень мало платят (точно так, как и всем госслужащим от культуры). Во-вторых, у центра - нестабильное финансирование (как у учреждения, которое проходит третьим сортом - после Большого Большого Пребольшого Театра и др. культурных монстров). Вот те парализующие яды, которые отравили и более сильных. Десятки более мощных организаций - с именем! с положением! - в таких условиях навсегда стали заповедниками теток в мохере. А ГЦСИ возник и выжил.

Бабло и карьера - вот лозунги девяностых. Фундаментом большого проекта может быть дружба? Не было ничего нелепей такого предположения - в конце века, когда жажда наживы, как корь, заражала даже привитых бессребреников. Энтузиазм? Слово, выпавшее из словаря. Но, по совести, я много лет знаком с деятельностью этих людей и не нашел в ней никаких других скреп, кроме дружбы и энтузиазма. Нет ни одного человека, который бы сделал себе Большую Карьеру благодаря работе в ГЦСИ. И нет ни одного, кто сделал бы Большие Деньги.

Давайте дружить, и всем будет хорошо. Но не просто дружить, а содержательно. По сути, ГЦСИ - идеальный проект советского шестидесятника. В сердцевине их старого здания - кухня с постоянным праздником. Именно там все долго пили чай, говорили о чем попало и ближе к вечеру переходили на более крепкие напитки. Но при этом - на заднем плане, в комнатах - все время происходила какая-то работа: щелкал факс, звонил телефон, гудел компьютер. И те, кто сидит за столом, как-то незаметно перемещались туда-сюда, туда-сюда. Делали выставки.

Сложно хвалить такую контору, как ГЦСИ. В их способе работы сразу видно множество недостатков: первый и главный - это абсолютная безответственность. Недостатки - продолжение достоинств. Дружба предполагает взаимную нетребовательность. "Когда, когда наконец мы станем нормальной организацией?" - при мне, случайно зашедшем критике, распекал одного из своих подчиненных директор. Возможно, именно в этом - секрет успеха. В том, что "творческое объединение" никогда не сможет стать обычной конторой с исполнительными секретаршами внизу и тусклыми бюрократами наверху.

Художники обычно известны больше, чем те, кто их пестует. А напрасно. Часто люди, открывающие художников, гораздо более интересны, чем их открытия. Основатель Т/О "Эрмитаж", первый худрук ЦСИ на Якиманке и нынешний артдиректор ГЦСИ - один человек. И нынешний праздник (по сути, 10-летие ЦСИ в Москве) - его. И новоселье - тоже прежде всего его новоселье.

Так выпьем за Леню Бажанова, который все это придумал!