Елена Ананьева
Тереза Мэй создала себе и консерваторам массу трудноразрешимых проблем. Фото Reuters
Референдум об изменении избирательной системы в 2011 году, референдум о независимости Шотландии в 2014-м, референдум о членстве в ЕС в 2016-м, досрочные выборы 8 июня 2017 года – в Британии «внеплановое» обращение правящей элиты к формам прямой демократии становится повседневным. Однако свидетельствует оно не столько о доверии правящей элиты к мнению народа, сколько о неспособности политического класса примирить интересы различных групп с помощью классической системы сдержек и противовесов.
Референдум о введении избирательной системы, близкой к пропорциональной, за которую ратовала Партия либеральных демократов (ПЛД), прошел через год после формирования коалиционного правительства Дэвида Кэмерона, в которое она вошла в качестве младшего партнера (2010). Избиратели к тому времени пришли к выводу, что соглашательство партнеров по коалиции хуже, чем несправедливое представительство, которое порождает мажоритарная система. ПЛД проиграла референдум, а выборы 2015 года – с треском.
Референдум о независимости Шотландии едва не привел к распаду Соединенного Королевства, когда за две недели до голосования доли сторонников и противников независимости почти сравнялись. Все три ведущие партии Британии – консерваторы, лейбористы и либерал-демократы – совместно выступили за единство страны. Шотландия осталась в составе королевства, но в этом регионе ведущие партии утратили позиции на выборах 2015 года в пользу формально проигравшей Шотландской национальной партии (ШНП). В основном пострадали лейбористы, которых осудили за то, что они выступили плечом к плечу с консерваторами, которым в Шотландии не доверяли еще со времен Маргарет Тэтчер.
Референдум о членстве Британии в ЕС окончился фиаско для правительства Кэмерона и его отставкой. Брекзит выявил глубокий раскол в обществе по социальному, экономическому, возрастному, географическому признакам.
Тереза Мэй сменила Кэмерона на посту лидера Консервативной партии без мандата ее членов (соперница сняла свою кандидатуру, голосование рядовых членов партии не состоялось). Став лидером правящей партии, она заняла должность премьер-министра на вполне законных основаниях, но без мандата избирателей. Мэй изначально отказывалась проводить досрочные выборы, пытаясь примирить разделенное общество и не желая вновь возбуждать электоральные страсти между «бремейнами» и «брекзитерами» (соответственно сторонниками и противниками членства Британии в ЕС), в том числе и в собственной партии. Она не хотела «играть в политические игры».
Однако меж- и внутрипартийная борьба не утихала, выплеснувшись и в общество. Так, по иску общественности Верховный суд принял решение о том, что правительство не имеет права вводить в действие ст. 50 Лиссабонского соглашения о выходе страны из ЕС без одобрения парламента. В обеих палатах парламента законопроект правительства о введении статьи в действие вызвал жесткое обсуждение. Шотландия сразу после референдума снова поставила вопрос о независимости (регион проголосовал за членство страны в ЕС), а проевропейские партии лейбористов и либерал-демократов заявили, что могут проголосовать против окончательной сделки Британии с Евросоюзом. Между тем большинство, которым обладала правящая партия в Палате общин, было не столь значительным, чтобы правительство могло опираться только на голоса парламентариев-тори, среди которых не исключены были «бунты». Обвинив уже оппонентов в политических играх, Мэй решилась на досрочные выборы.
В своих расчетах кабинет Мэй исходил из еще одного немаловажного обстоятельства – глубокого кризиса в основной оппозиционной Лейбористской партии. Поясним: Эд Милибэнд, став лидером лейбористов в 2010 году благодаря профсоюзам, изменил правила избрания лидера, стремясь снизить влияние именно левых – размыв его в голосах широкой общественности. За лидера партии получили право голосовать рядовые избиратели, сторонники партии, внеся в партийную казну по 3 фунта. Результат оказался поразительным: «трехфунтовые сторонники» десятками тысяч избрали лидером «твердого левого» Джереми Корбина. Правое крыло партии попыталось взять реванш после референдума о членстве Британии в ЕС, обвинив Корбина в «вялой» агитационной кампании. Парламентская фракция лейбористов выразила ему недоверие, спровоцировав новые выборы, а Национальный исполком повысил «таксу» до 25 фунтов. Корбин снова был избран лидером уже с большим перевесом. Однако противостояние не закончилось, и партия была расколота. В глазах британского общества Лейбористская партия взяла слишком крутой крен влево, поэтому и рейтинги партии и ее лидера стабильно держались на низкой отметке.
Этим и решили воспользоваться консерваторы во главе с Мэй, личный рейтинг которой держался на уровне 50%, и аналитики говорили о длительном «медовом месяце» нового премьер-министра с избирателями.
На фоне лейбористов популярность консерваторов как партии также была высока. Решившись на досрочные выборы, Мэй рассчитывала на «обвальную» победу тори. Неоспоримое большинство в парламенте укрепляло бы позиции правительства на переговорах с ЕС, заглушило бы голоса «бремейнов» в собственной партии, устранило бы препоны для правительства в Палате общин и Палате лордов (где у консерваторов нет большинства), позволило бы с более сильных позиций вести диалог с ШНП, угрожавшей новым референдумом о независимости. Однако уже в ходе предвыборной кампании позиции правящей партии стали ослабевать. Прежде всего неприятие общества вызвала социальная программа предвыборного манифеста тори. Во-вторых, повлияли и теракты, причем не столько теракт в Манчестере 22 мая, сколько на Лондонском мосту в ночь с 3 на 4 июня. Учитывая теракт у Вестминстера ранее, в марте, складывалось впечатление, что речь идет не о случайных промахах, а о провалах системы, которую Мэй возглавляла в течение шести лет в качестве министра внутренних дел в кабинетах Кэмерона.
Между тем Лейбористская партия и Корбин удачно выступили с предвыборным манифестом, пусть большинство участников опросов считали его положения невыполнимыми.
Опросы общественного мнения стали указывать по преимуществу на «простую», а не триумфальную победу консерваторов. Лишь одно агентство Yougov, проводя опросы в каждом избирательном округе, а не по стране в целом, предрекало избрание «подвешенного» парламента, то есть отсутствие партийного большинства.
Лейбористы получили 40% голосов и 262 места в парламенте – на 30 больше, чем в 2015-м. Позиции Корбина в партии укрепились. Главное – он проявил себя умелым агитатором, сумев привлечь молодежь и настолько заинтересовать, что повышение явки на досрочные выборы относят именно на счет участия в них молодых людей.
С формальной точки зрения, Консервативная партия выиграла, получив самую высокую долю голосов и мест в парламенте (42,4% голосов и 318 мест). Мэй как действующий премьер-министр получила право сформировать правительство. Однако политическое поле Британии слишком фрагментировано, и идейная реполяризация партий, прежде неразличимых в погоне за голосами политического центра, зашла довольно далеко. Для Мэй оставался только один партнер – Демократическая юнионистская партия (ДЮП), одна из партий Северной Ирландии (10 мест). В регионе прежде всего беспокоятся, что в результате «жесткого» брекзита, на который нацелена Мэй, может оказаться закрытой граница между Северной Ирландией и Республикой Ирландия. Возражает ДЮП и против суровых мер социальной политики консерваторов. Даже соединив усилия, обе партии могут контролировать лишь 328 голосов в парламенте при необходимом большинстве в 326 голосов (рабочее большинство составляет 319 голосов, поскольку депутаты от североирландской Шинн Фейн не участвуют в заседаниях парламента – избрано 7 депутатов).
ШНП уже не сможет угрожать Лондону повторным референдумом о независимости (она потеряла 21 место в Вестминстере, проиграв 12 мест консерваторам).
По существу, партии, победившие формально (тори, ШНП в своем регионе), проиграли морально, а партии, формально проигравшие, победили морально (лейбористы, консерваторы в Шотландии, ДЮП).
Мэй ведет переговоры с ДЮП (и неизбежно с другими партиями Северной Ирландии) об условиях, на которых ДЮП поддержит в парламенте программу правительства. На каких условиях они договорятся? Тронная речь королевы, в которой правительство излагает свою программу законодательных актов, должна была состояться 19 июня, но отложена. Через неделю после дебатов по ней в парламенте пройдет голосование по тронной речи королевы – вотум доверия правительству. Станет ли исход положительным? Корбин заявляет о готовности возглавить лейбористское правительство меньшинства. Аналитики прогнозируют еще одни досрочные выборы через полгода или в начале 2018-го.
Дарья Гармоненко