Пять войн в Сирии: виден ли просвет?

Сирийская реальность, с которой люди сталкиваются в своей стране, буквально разрываемой на части. Фото Reuters

«На Ближнем Востоке всегда так: именно тогда, когда думаешь, что хуже уже быть не может, оказывается, что может», – сказал один американский эксперт. Но что если сейчас, когда Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию по Сирии, эта закономерность прервется, наступит прорыв?

Переговоры в январе, выборы через полтора года. Народ Сирии сам должен выбрать свое руководство, недопустимо, чтобы ему что-то навязывали. И сразу вопросы: как выбирать и где именно выборы? На той части Сирии, которую сейчас контролирует правительство Башара Асада? Но, во-первых, это не более 20% территории Сирии. А как организовать голосование 7,5 млн «внутренних беженцев», людей без крова, плюс тех 4 млн, которые бежали в другие страны? Во-вторых, можно ли сомневаться, что на этой территории будет избран Асад с результатом 90–95% голосов? Чего еще ожидать от находящейся более полувека у власти партии Баас, созданной по образцу КПСС и прочих партий социалистического лагеря?

Ясно, что такие выборы – просто спектакль. Но, может быть, имеются в виду выборы на всей территории Сирии – от моря до Евфрата, причем с участием беженцев, возвратившихся хотя бы из соседних стран? Однако, во-первых, разрушено более 50% жилого фонда, 60% предприятий, страна залита кровью, голодные люди ютятся в трущобах, как успеть все организовать? Во-вторых, что еще важнее: надо эти почти 80% территории страны вернуть под власть правительства, освободить как от войск оппозиции, так и от террористов «Исламского государства» (ИГ, запрещенная в РФ группировка). Способна ли на это сирийская армия? Верится с трудом.

Президент Владимир Путин подтвердил, что российские удары с воздуха будут продолжаться столько, сколько будет длиться наступательная операция сирийской армии. Видимо, вот тут-то и просчитались, надеясь, что под прикрытием наших самолетов сирийские правительственные войска пройдут победным маршем до Евфрата, а на деле они уже почти три месяца ползут черепашьим шагом от одного населенного пункта до другого. Почему-то в Москве не смогли понять, что в Сирии (как и в Ираке) боеспособность правительственных войск, их подготовка, мотивация, боевой дух находятся на весьма невысоком уровне, а эффективно воюет только ополчение, защищающее свою общину, свою этническую или конфессиональную группу: курды, шииты, алавиты, не говоря уже о джихадистах, отпрысках «Аль-Каиды».

Объясняется это тем, что в этих искусственно созданных Лондоном и Парижем государствах так и не сложилась нация, гражданский патриотизм не получил развития. Если есть нация в Египте, Саудовской Аравии, Тунисе или Марокко, то в Сирии, Ираке, Йемене или Ливии ее нет. 

И режим Асада может рассчитывать не на солдат из среды суннитов (70% населения страны), а на элитные части алавитов (12% населения) и на боевиков ливанской шиитской группировки «Хезболлах» плюс иранский спецназ. Этого мало для победы, и даже первоклассная российская авиация войну не выиграет.

Конечно, уже сделано большое дело: Путин спас Дамаск, древнейший город, от судьбы Кабула. Вспомним, что, когда из столицы Афганистана ушли советские войска, туда ворвались соперничающие отряды исламистов и разрушили город. Также спасена община алавитов, которую джихадисты истребили бы или превратили в рабов. Теперь, если даже наступление армии Асада окончательно захлебнется, ни Дамаск, ни Латакию, родную территорию алавитов, враги не возьмут, это дело чести Путина.

Если же говорить о перспективах войны, то россиянам внушили, что в Сирии воюют две силы: правительство и террористы. Но в Сирии идут целых пять войн: 1) между правительственной армией и силами оппозиции; 2) между правительственной армией и джихадистами; 3) между оппозицией и джихадистами; 4) внутри лагеря джихадистов (ИГ против «Джебхат ан-Нусры»); 5) между курдским ополчением и ИГ.

Всего в Сирии насчитывается около 7 тыс. различных группировок. Самая известная и страшная, конечно, ИГ. Этот комбинат убийц – поразительная организация: все ее ненавидят, все боятся, но никто по-настоящему не воюет, разве что бомбят, но так ИГ не уничтожишь.

Армия Асада воюет в основном против отрядов оппозиции, а не против ИГ, с силами которого она соприкасается лишь на двух узких участках извилистого фронта. Многие в Сирии убеждены, что правительство лишь имитирует войну с ИГ, так как существование этой экстремистской группировки выгодно режиму. Ведь на фоне зверств джихадистов Асад выглядит меньшим злом даже для суннитов, которые давно уже тяготились властью алавитского меньшинства и жестоко пострадали от налетов правительственной авиации за последние четыре года. «Лучше уж Асад, чем эти убийцы», – полагают мирные жители, сунниты и христиане. Но те, кто воюет, и те, кто им помогает, рассуждают иначе.

Вот здесь-то и нащупывается самое слабое место плана, легшего в основу резолюции Совета Безопасности ООН. Проблема Асада. Недаром в документе об этом – молчок. Дипломаты спрятали голову в песок.

Как ни парадоксально, легче договориться по этому вопросу с Западом: в конце концов даже Америку можно было бы уломать, трезво мыслящие политики там уже давно требуют от Барака Обамы, чтобы он прекратил упираться, махнул рукой на Асада и объединился с ним против общего врага. Ведь ИГ – это главный враг Америки, и не только потому, что это вчерашняя «Аль-Каида» в Ираке», «дочка» того самого террористического образования, создатель которого Усама бен Ладен сказал: «Приказ убивать американцев – это священный долг». Дело еще и в том, что если халифат закрепится, консолидируется, отобьет все атаки, он рано или поздно начнет экспансию, и главными объектами для ударов будут Саудовская Аравия и Израиль.

США обязаны будут за них вступиться, но надо понять, что такое ИГ: экстремисты-сунниты. А из 21-й арабской страны 20 – суннитские. И Америка никак не может позволить себе выглядеть как союзник шиитов в противостоянии с суннитами, которое продолжается 1400 лет. И так уже американскую авиацию сунниты называют шиитской авиацией. Если громить ИГ в полную силу, будут огромные потери среди мирного суннитского населения, это вызовет возмущение суннитов  в Саудовской Аравии,  в Египте и в Иордании, то есть среди главных союзников США. Большая война, утрата позиций в исламском мире – вот чем грозит Америке укрепление ИГ. Именно поэтому Обама все эти годы не давал сирийской оппозиции ничего серьезного – ни противотанковых орудий, ни ракет, ни зенитных комплексов, ни танков, опасаясь, что все это попадет в руки ИГ. И бомбить джихадистов в Ираке он приказал только тогда, когда, захватив летом прошлого года Мосул, они двинулись на Иракский Курдистан. А ведь курды – единственные надежные союзники США во всем регионе. Американская авиация их спасла, но затем целый год действовала весьма вяло.

Что подтолкнуло США и Запад в целом к активизации в борьбе с ИГ? Ответ короткий: Париж. Террористический акт 13 ноября показал Западу подлинное лицо исламистов. Французы стали бомбить ИГ в Сирии, американцы дали новое оружие курдам – самым эффективным борцам с джихадистами. Фактически сирийские курды, идя по стопам своих иракских собратьев, уже создали на севере страны свою автономию Рожава, де-факто самостоятельное государство. Но им приходится бороться и с Турцией, у которой три врага: первый – Курдская рабочая партия, второй – режим Асада и третий – ИГ. И вот тут, на клочке земли, где сходятся границы Сирии, Турции и Ирака, все перепуталось: турки, союзники США по НАТО, бомбят курдов, союзников США в войне против ИГ.

Не исключено, что Запад после Парижа сдвинется со своей непримиримой позиции по Асаду. Даже если будет так, то невозможно уломать Турцию, Катар и Саудовскую Аравию, а ведь именно эти три страны намерены создать в конце концов такую армию оппозиции, которая способна была бы контролировать если не всю Сирию (этого теперь уже не допустит Россия), то по крайней мере большую ее часть. И для этого будут давать оппозиционным войскам все больше оружия. Для давления на них у России рычагов нет.

И наконец, если представить себе (чисто гипотетически), что даже эти три государства согласились бы снять требование об уходе Асада, то как быть с теми бойцами оппозиции, которые четыре года, бросив дома и семьи, проливают кровь? Разве они смирятся с властью Асада, который недавно заявил, что оппозиционеры должны сложить оружие?

Следовательно, трудно ожидать политического решения, которое позволило бы объединить силы правительства и оппозиции против ИГ. Тогда что же делать с этим монстром? Оптимальный вариант был бы  – повторить 1990 год, когда ООН разрешила создать международные силы для освобождения Кувейта, захваченного иракским агрессором. Другой – если бы США отправили 200 тыс. солдат в Ирак, а Россия столько же – в Сирию. Тогда пришел бы конец ИГ, хотя отнюдь не конец воинствующему исламизму вообще.

Но почему-то непохоже, что это произойдет. Остается надеяться, что резолюцию СБ не постигнет судьба плана Кофи Аннана, на который так в Москве уповали, не желая видеть, что это всего лишь мертворожденное дитя международной бюрократии.