Россия и ЕС: к новому modus vivendi?

Глава Европейского совета Дональд Туск озабочен поисками стратегии отношений с Москвой. Фото Reuters

Много лет весенние саммиты Европейского совета традиционно были посвящены социально-экономическим проблемам ЕС – стимулированию роста и конкурентоспособности, борьбе с безработицей. На этот раз главные темы прошедшей 19–20 марта 2015 года встречи глав государств и правительств были так или иначе связаны с Россией. В центре внимания саммита оказалось создание Энергетического союза, посредством которого ЕС намеревается добиться объединения энергосетей, консолидации спроса и снизить зависимость от «непредсказуемых поставщиков». Идея эта обсуждалась уже не один год, продвижением ее занялся Дональд Туск, заняв пост председателя Европейского совета. Украинский кризис и «российская угроза» ускорили оформление концепции, которая в перспективе призвана способствовать сокращению зависимости государств-членов от российских энергоресурсов.

Еще одной интригой саммита стали санкции против различных секторов российской экономики, действие которых заканчивается 31 июля. Разногласия государств-членов касательно сроков принятия правового решения о продлении санкций, так же как и продвижение Энергетического союза, стали лишь одним из практических аспектов широкой дискуссии о том, как строить дальнейшие отношения с Россией.

Незадолго до саммита, в конце февраля, Туск и лидер альянса либералов и демократов за Европу (АЛДЕ) Ги Верхофстадт, выступая в Европарламенте, заявили о необходимости принять новую стратегию по России, «активную», играющую на опережение действий российского руководства. Частью такой стратегии, по мнению ее сторонников, мог бы стать новый пакет санкций, который ЕС должен разработать на случай ухудшения ситуации в Восточной Украине. Однако при этом Туск вынужден был признать, что «без единства взглядов» государств-членов «не может быть ни стратегии, ни шансов на успех».

Дискуссия на мартовском саммите продемонстрировала наличие у Евросоюза не столько общей внешней политики, сколько набора компромиссов, посредством которых государства-члены пытаются согласовать свои текущие проблемы и интересы. Подобная ситуация наблюдалась и до украинского кризиса, который лишь способствовал обострению существующих противоречий. За «сдерживание» России традиционно выступали Великобритания, Дания и Швеция, балтийские страны и Польша. К более тесному сотрудничеству призывали Австрия, Франция, Италия, Венгрия, Греция; они же сейчас выражают недовольство санкционной политикой ЕС и требуют нормализации отношений с Россией. Особенную тревогу высказывают страны, традиционно поставлявшие сельскохозяйственную продукцию в Россию, – в первой половине этого года объем производимой плодоовощной продукции в ЕС придется сократить на 320 тыс. т (из них яблок – на 230 тыс. т и овощей – на 92 тыс. т). Одним словом, очередная стратегия, или новый modus vivendi, в представлении Евросоюза пока не имеет ясных очертаний.

В то же время, по данным Федеральной таможенной службы РФ, Европейский союз остается крупнейшим торговым партнером России, хотя его доля в российском товарообороте сократилась за год с 50,2 до 45,9%. Список стран, имеющих самые высокие показатели в торговле с Россией, изменился: на первое место вышли Нидерланды и Италия, потеснив Германию, Польшу и Финляндию.

Объем политических контактов сократился гораздо больше. В течение последнего года по инициативе ЕС перестал действовать институциональный механизм сотрудничества: отменены саммиты России–ЕС, прекратились встречи высоких должностных лиц в рамках Постоянного совета партнерства, стало меньше экспертных консультаций на других различных площадках. Так, был заморожен ряд диалогов, в том числе и вялотекущий безвизовый.

В то же время, сохраняя и даже усиливая непримиримость и бескомпромиссность позиций в отношении присоединения к России Крыма, оценки событий со времен майдана и военных действий на юго-востоке Украины, стороны полностью не перекрыли политических каналов взаимодействия на различных уровнях как в виде встреч на полях международных форумов, так и телефонных разговоров и двусторонних визитов. В конце 2014 года после длительного перерыва возобновились консультации постпреда РФ при ЕС с председателем Комитета ЕС по внешней политике и безопасности. Кроме того, прошли экспертные консультации Россия–ЕС по проблемам борьбы с терроризмом, Балканам, вопросам расширения Евросоюза, Ближнему Востоку, иранской ядерной программе.

В апреле ожидается встреча политдиректоров России и ЕС в Москве, за которой последует визит верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Федерики Могерини.

Палочкой-выручалочкой в трудные периоды отношений России и ЕС всегда было приграничное сотрудничество. Интересно отметить, что оно успешно развивалось с самыми трудными партнерами в ЕС, имеющими общую границу с российскими регионами. Вспомним, к примеру, о вполне позитивных результатах установления «местного приграничного движения» с регионами Польши и Латвии. Действующим региональным форматом остается «Северное измерение» – продолжаются встречи на различных уровнях и площадках, в ходе которых обсуждается многостороннее сотрудничество.

В ноябре 2014 года в Брюсселе был подписан Протокол к Соглашению России–ЕС 2009 года о финансировании и реализации программы приграничного сотрудничества «Эстония–Латвия–Россия», что предусматривает продление до конца 2015-го проектов в рамках программы. Это означает, что будет расширяться приграничное сотрудничество северо-западных российских регионов с сопредельными территориями Латвии и Эстонии в области транспорта, туризма, энергетики, предпринимательства, экологии, культуры, спорта, образования, здравоохранения и контактов между людьми. Одновременно готовятся и программы «Латвия–Россия» и «Эстония–Россия» на период до 2020 года.

Стремление Комиссии ЕС использовать «российскую угрозу» для усиления наднациональных компетенций в энергетической политике ЕС заставляет Россию, не отказываясь от европейских рынков, выстраивать более гибкую стратегию диверсификации своих поставок энергоресурсов. Несмотря на тенденцию к понижению роли ЕС в российском экспорте, энергетическая сфера все еще остается значимым компонентом взаимодействия.

И все же негативные факторы в отношениях России и ЕС в настоящий момент значительно перевешивают имеющиеся результаты и потенциал взаимодействия. Не следует выдавать желаемое за действительное – хотя количество стран, недовольных санкционной политикой ЕС, постоянно растет, ни одно из государств-членов пока не смогло выступить против полной отмены санкций, и консенсус по данному вопросу сохраняется.

Нарастает и информационная война, которая по размаху и накалу превосходит противостояние времен холодной войны. Одной из главных идей, с которыми Латвия пришла к своему председательству в ЕС, было противодействие «российской пропаганде» посредством учреждения в Евросоюзе русскоязычного телеканала, который показывал бы «правду» о том, что происходит в Восточной Европе. Мартовский саммит ЕС в своих заключениях засвидетельствовал поддержку «защите свободы слова» и призвал выработать план действий для продвижения этого инструмента конфронтации в Европе.

В целом характер отношений России и ЕС в настоящее время можно было бы определить даже не как «ограниченное партнерство», а скорее как «ограниченное взаимодействие». Очевидно, что возвращение к полноценному формату взаимодействия вряд ли возможно в среднесрочной перспективе, во всяком случае, пока действует режим санкций и в условиях, когда Евросоюз однозначно поддерживает киевские власти, озабочен «нарушением прав» крымчан и при этом гораздо более равнодушен к бедственному положению жителей Донецкой и Луганской областей.

Однако и в данной ситуации договариваться о перспективах взаимодействия все равно приходится. Еще в начале 2014 года, буквально накануне замораживания институционального механизма отношений с Россией ЕС начал демонстрировать признаки понимания того, что евразийская интеграция становится реальностью, поэтому необходимо обсуждать принципы взаимодействия двух интеграционных группировок. Впоследствии свое намерение начать консультации на эту тему лидеры ЕС подтверждали неоднократно, и в результате недавней встречи министра экономического развития Алексея Улюкаева с Сесилией Мальстрём, членом Комиссии ЕС, курирующей вопросы торговли, перспектива обсуждения сотрудничества в формате Европейский союз – Евразийский экономический союз приобрела реальные практические контуры. Переход к подобному формату отношений Евросоюза с Россией как членом ЕАЭС способен наполнить новым содержанием концепцию «общего экономического пространства от Лиссабона до Владивостока», если рассматривать это пространство в контексте взаимодействия «интеграции интеграций», построения зоны свободной торговли между ЕС и ЕАЭС. Создание общего пространства в таком формате Россия могла бы предложить Евросоюзу в качестве новой стратегии отношений, коль скоро ЕС озабочен ее поисками.

В контекст взаимодействия интеграционных группировок укладывается и экспертный диалог о совместном анализе рисков, связанных с имплементацией соглашения об ассоциации ЕС–Украина. После двух раундов консультаций Россия и ЕС договорились о дальнейшем обсуждении российских озабоченностей, которые необходимо уладить за довольно короткий период до конца года, когда вступит в силу экономический блок соглашения.

Большое значение для формирования общего пространства от Лиссабона до Владивостока будет иметь саммит «Восточного партнерства», который состоится в мае в Риге. Противоречивые подходы государств-членов к отношениям с Россией определяют и разницу во взглядах на переформатирование программы «Восточного партнерства». Консультации и взаимодействие с Россией по торгово-экономическим и другим проблемам стран постсоветского пространства, две из которых – Армения и Белоруссия – одновременно с участием в «Восточным партнерстве» входят и в ЕАЭС, способно покончить с существованием «сфер влияния» на Европейском континенте. Продолжение же стратегии на соперничество с Россией и на уменьшение ее влияния в регионе усилит конфронтацию и осложнит положение участниц «Восточного партнерства», которые вновь окажутся перед выбором, который в реальности невозможно сделать.

России и Евросоюзу нужны отношения, свободные от лицемерия прошлого «стратегического партнерства». В их основе – взаимные экономические и политические интересы, озабоченность реальными угрозами мировой политике: терроризмом, наркотрафиком, экологическими рисками. Так же как и европейцы, россияне заинтересованы в верховенстве закона, свободе слова и совести, не приемлют коррупцию. Но к разговору об общих базовых ценностях можно будет вернуться только в условиях равноправного партнерства.