Артур Блинов.
Афганская армия расширяет свою зону ответственности за поддержание безопасности.
Фото Reuters
В рамках контактов с российскими учеными в Москве побывал известный афганский политолог Хекмат КАРЗАЙ, возглавляющий Центр по изучению конфликта и мира в Кабуле. В интервью корреспонденту «НГ» Артуру БЛИНОВУ он поделился своими оценками политической и военной обстановки в Афганистане.
– Господин Карзай, прошел год с того времени, как президент Афганистана Хамид Карзай выступил с призывом к оппозиции провести переговоры с целью достижения национального примирения. Насколько удалось продвинуться к этой цели?
– Целых десять лет в Афганистане только и делали, что искали военное решение проблемы. И лишь в последний год стало укрепляться понимание необходимости поиска политического решения. Правительство Афганистана и международное сообщество стали говорить о необходимости примирения сторон. Была созвана Джирга мира – консультативная конференция с участием представителей широкой общественности, всех слоев афганского общества. По решению джирги был создан Высший совет мира, включающий представителей всех этнических групп, политических партий, а также видных афганцев. Год его работы был посвящен усилиям по наведению контактов и разъяснению нашей позиции внешнему миру.
Чего хотят афганцы? Народу нашей страны надоела война, они устали от конфликта и хотят жить в условиях мира и стабильности. Именно это определяет наше стремление наладить переговоры с другой стороной. Шансы на то, что это даст эффект, существуют.
– По сообщениям из Афганистана, после создания Высшего совета мира он подвергался критике из-за засилья в нем «старых бойцов». Обоснованно ли это замечание?
– Действительно, были критические суждения по поводу того, что в совет вошли люди, до этого воевавшие с талибами. Но ведь они представляют важный слой населения. Были и жалобы, что мы вновь видим «старые лица». Но ведь для ведения переговоров нам нужны опытные люди.
– В мировой печати говорилось о намерении Кабула наладить прежде всего переговоры с умеренными талибами. Но о таковых мы ничего не слышали. Кто такие умеренные талибы?
– В действительности мы не проводим различия между талибами. Мы хотим вести переговоры со всеми, кто хочет мира. Мы будем говорить со всеми, кто отмежуется от «Аль-Каиды». Это важнейшее требование. Мы также хотим, чтобы в итоге сохранились достижения последних десяти лет в плане обеспечения прав человека, положения женщин, обеспечения создания возможностей получения образования. Мы хотим, чтобы эти достижения не были отброшены назад. Мы готовы вести переговоры с любыми талибами, если они не связаны с «Аль-Каидой».
– Включая лидеров «Талибана»?
– Этот вопрос волнует наших международных партнеров. Но мы действительно готовы вести переговоры с высокопоставленными руководителями «Талибана», включая Муллу Омара и других. Мы хотим обеспечить открытый мирный процесс, в который будут вовлечены все. При этом обойдемся без деления между теми или иными людьми. Важно, чтобы это были афганцы. Мы не хотим вести переговоры, скажем, с пакистанцами, чеченцами или другими иностранцами. Только с афганскими группировками. Важнейшее требование – отставить насилие, отмежеваться от «Аль-Каиды».
– В прошлом году были контакты афганских властей с Гульбуддином Хекматьяром. Продолжаются ли они?
– Да. Сначала Хекматьяр прислал в Кабул делегацию, которая представила свою программу из 15 пунктов. Она была доложена правительству, ведется ее изучение с целью выработки компромиссных решений. Сами контакты сохраняются.
– Известно, что он настаивает на выводе иностранных войск.
– Не только на этом. Мы считаем, что вывод международного контингента должен быть поэтапным, в рамках организованной постепенной программы. Афганское правительство должно брать под свой контроль районы, которые международные силы будут покидать.
– Каковы другие требования Хекматьяра?
– Они касаются разделения власти, назначений отдельных политиков. Мы считаем, что это предмет для переговоров.
– Где он сейчас пребывает – сам Хекматьяр?
– По всем признакам он находится в приграничных районах Пакистана.
– Были сообщения о том, что англичане привозили в Кабул из Пакистана видного командира талибов.
– Он оказался мошенником – набрал денег и отбыл в Пакистан. В итоге мы начали настаивать, что в таких случаях инициатива установления контактов должна исходить от Кабула. Мы ведь лучше знаем фигуры оппозиции.
– Как, по вашему мнению, скажется на мирном процессе ликвидация американцами Усамы бен Ладена?
– На мой взгляд, возникает благоприятная возможность для прогресса. У Вашингтона были серьезные претензии к талибам именно из-за их связи с «Аль-Каидой». Сейчас они могли бы отойти от нее.
– Стал ли для вас неожиданностью тот факт, что бен Ладен скрывался в городе недалеко от Исламабада?
– Нет. Мы знаем, что большинство видных талибов живут не в горах приграничной зоны Пакистана, а в больших городах этой страны. Они получают поддержку со стороны пакистанских экстремистских кругов и различных служб.
– Правительственных?
– Полной ясности по этому вопросу нет. Требуется провести расследование, что за группы поддержки оказывали помощь бен Ладену. Надо еще прояснить, как используются деньги, которые передаются в порядке помощи Пакистану. Не попадают ли они к тем, кто убивает американских солдат?
– В печати говорилось о роли Межведомственной разведки Пакистана. Так ли это?
– Нет свидетельств ее связи с бен Ладеном. Но зато известно о контактах с группировкой Джелалуддина Хаккани, действующей из Северного Вазиристана. Поддержка пакистанцами таких групп связана с тем, что они хотят сохранить влияние в будущем, когда будут идти переговоры между афганцами.
– Каков подход Кабула к привлечению стран региона к решению афганской проблемы?
– Трудно рассчитывать на решение проблемы без участия в нем соседних стран. Особенно с учетом того, что Афганистан не имеет выходов к морю.
– Есть ли у вас уверенность, что концу 2014 года афганская армия и полиция смогут взять в свои руки обеспечение безопасности на всей территории Афганистана к концу 2014 года?
– При обеспечении достаточными ресурсами это может быть сделано. По крайней мере можно быть в этом уверенным, если не на все 100%, то на 85%. Много зависит и от содействия международных партнеров. Афганцы смотрят в будущее с оптимизмом. Афганская армия уже насчитывает 160 тысяч человек. Это один из самых успешных афганских институтов. Она стала весьма профессиональной силой. Поставлена задача довести численность армии до 200 тысяч человек, а полиции – до 150–160 тысяч. Все силы безопасности будут составлять 360 тысяч человек.
– Создается ли ополчение по образцу «сил пробуждения» в Ираке?
– Есть небольшие группы в деревнях, но мы их не наращиваем. Мы считаем, что крупное ополчение может ослабить контроль центрального правительства за ситуацией.
– В последнее время поступали сообщения об акциях талибов на севере. С чем это связано?
– Повстанческая активность расширяется. Сначала стычки были на юге, потом распространились на восток. Сейчас с западной части переместились на север. Мы намерены приступить к серьезным переговорам, чтобы к 2014 году иметь результат. Думается, что будущий год будет в этом смысле очень важным.
– Какое содействие вы ожидаете от Москвы?
– Мы рассчитываем на поддержку со стороны России. Например, в Совете Безопасности ООН, который мы попросили изъять из «террористического списка» ООН ряд имен лидеров талибов. Кроме того, в Афганистане немало объектов построено при советской помощи, Россия могла принять участие в их восстановлении. Стабилизация и мир в Афганистане в интересах России. В числе прочего это поможет борьбе с наркотрафиком и покончит с угрозой безопасности стран Центральной Азии.
