Артур Блинов.
Ким Чен Ир лучше всего чувствует себя среди военных.
Фото Reuters
Северокорейские ядерные испытания, отказ Ирана вести переговоры о его ядерной программе вне рамок МАГАТЭ и трудности избрания нового руководителя этой организации – все это вылилось в острый кризис, касающийся перспектив нераспространения.
Пхеньян шокировал весь мир
Проведенный Пхеньяном 25 мая атомный взрыв окончательно подтвердил, что Северная Корея стала ядерной страной. Если первое испытание, состоявшееся год назад, было неудачным, так как произвело, по оценкам, около 10% расчетной мощности, то нынешний взрыв оказался на уровне хиросимского и нагасакского – 10–20 килотонн. Неясно только, был ли заряд в форме бомбы или боеголовки или это было более громоздкое устройство, установленное на полигоне. В любом случае, очевидно, что создание северокорейцами соответствующих боеголовок – дело времени.
Ракетоносители у КНДР уже есть. Часть из них она продемонстрировала тут же – провела запуски баллистических ракет средней и малой дальности, включая в последнем случае противокорабельные и ракеты «земля–воздух». До этого был проведен запуск самой крупной ракеты, которая якобы вывела в космос спутник связи. Спутник, правда, в других странах не смогли зафиксировать и передаваемые через него гимны не услышали. Международные эксперты считают, что это было замаскированное под космический запуск испытание самой крупной северокорейской ракеты, способной даже достичь западных территорий США – Аляски и Гавайев.
Показательно, что в числе аргументов, оправдывающих испытания, Пхеньян использует ссылку на несправедливую, с его точки зрения, реакцию СБ ООН на названный запуск. Прибегли, мол, к методам нажима в отношениях с нами, так вот – получите.
Лидер КНДР Ким Чен Ир выбрал удачный момент для того, чтобы добиться наибольшего резонанса. Ведь только что по всему миру пронеслась волна возмущения по поводу северокорейского ракетного запуска, и, как только она стихла, стороны стали задумываться о продолжении переговоров с Пхеньяном. И вот новый шок. Это слово использовалось даже для характеристики реакции на произошедшее со стороны Китая, традиционно самой дружественной в отношении КНДР державы. Резкие слова осуждения прозвучали и из России. Президент РФ Дмитрий Медведев назвал испытания нарушением запретов ООН. Реакция западных стран была предсказуемо резкой.
В соседних с КНДР Японии и Южной Корее дело дошло до конкретных военных приготовлений. Южная Корея и США повысили боеготовность своих войск на Корейском полуострове. Сеул решил принять участие в действиях по перехвату северокорейских судов с целью недопущения перевозки ими запрещенных грузов (ИБОР). В японской правящей Либерально-демократической партии усилились призывы разрешить войскам наносить превентивные удары по «базам противника».
Со стороны Пхеньяна в ответ прозвучала угроза нанести удар по югу. Так кризис нераспространения постепенно стал обрастать элементами военного. И рассчитывать на снижение военной напряженности до того, как Совет Безопасности примет готовящуюся резолюцию по данной теме, не приходится. Скорее всего обстановка может и далее обостриться.
Ким Чен Ир не только вверг в состояние шока весь мир, чего он и добивался, но и вопреки его ожиданиям подтолкнул ведущие страны мира к большему взаимопониманию. Постоянные члены СБ ООН настроились на принятие более жесткой резолюции, включающей дополнительные санкции в отношении КНДР. Проект резолюции, предложенный Японией, ныне обсуждается в кругу постоянных членов СБ, а потом будет предложен всему СБ.
Перечень санкций пока неизвестен. Однако очевидно, что самой жесткой мерой могло бы стать ограничение возможностей экспорта ею военной продукции – основной статьи валютных поступлений.
Естественно, возникает вопрос: «А что потом?» Он звучит особенно остро в свете того, что в тупике оказались шестисторонние переговоры по северокорейской ядерной проблеме, которые шли последние годы в Пекине. Обоснованно считать, что не оправдала себя тактика, которой следовала американская дипломатия в последний год пребывания у власти Джорджа Буша.
Тогда США практически перевели названные переговоры в колею двусторонних американо-северокорейских контактов и отошли от принципа встречных шагов («уступка на уступку»). В итоге тупик и срыв уже достигнутых договоренностей, возвращение Пхеньяна к своей ядерной программе.
И все же к поискам дипломатического решения придется вернуться, когда пройдет острая фаза нынешнего кризиса. Здесь, впрочем, как и на более раннем этапе, многие дипломаты возлагают надежду на Китай. Пекин уже сыграл важную роль в достижении соглашения 2007 года, и он практически единственный располагает достаточными возможностями для того, чтобы вернуть переговоры в конструктивное русло.
Из всех стран, участвующих в шестисторонних переговорах, Китай реально имеет влияние на КНДР в силу как уже сложившихся прочных отношений, так и почти полной зависимости Пхеньяна от помощи КНР и торговых связей с ней. Ведь практически вся нефть, значительная часть угля и продовольствия поступают в Северную Корею из Китая. Самые тесные контакты у Ким Чен Ира с китайскими лидерами.
Но дело не только в Пхеньяне. Решения проблемы не достичь, не добившись от Вашингтона, а заодно Сеула и Токио выдвижения достаточно конструктивных идей. И только встречное движение сторон обеспечит успех.
МАГАТЭ – поиски нового директора
В минувший вторник Совет управляющих Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) провел неформальную встречу с кандидатами на пост своего нового генерального директора. Срок полномочий действующего генерального директора МАГАТЭ Мохамеда Эль-Барадея истекает 30 ноября нынешнего года. Его преемник должен быть утвержден в должности на очередной сессии Генеральной конференции МАГАТЭ в сентябре.
Кандидатов пятеро: Жан-Поль Понселе (Бельгия), Юкия Амано (Япония), Эрнест Петрич (Словения), Абдул Самад Минти (Южно-Африканская Республика) и Луис Эчаварри (Испания). Двое из них – Амано и Минти, являющиеся представителями своих стран в МАГАТЭ, уже выставляли свои кандидатуры в марте с.г. Ни один из них не смог набрать необходимых для победы двух третей голосов.
Ныне кандидаты представили свои точки зрения Совету управляющих, в июне совет проведет рейтинговое голосование, чтобы выявить фаворита. Показательно, что в выступлениях четырех претендентов корейский ядерный кризис как бы не существовал. Так об этом сообщают информационные агентства из Вены, где находится штаб-квартира МАГАТЭ. Лишь японец Амано резко высказался по поводу Пхеньяна. Зато большинство кандидатов в той или иной форме напомнили о положении Договора о нераспространении ядерного оружия, в котором содержится обязательство стран – членов официального ядерного клуба вести дело к полному уничтожению ядерного оружия.
В общем, претенденты четко учитывали проблему «имущих» и «неимущих» и ориентировались на последних. Ведь в МАГАТЭ заседают представители 35 стран, то есть в нем преобладают развивающиеся страны.
Примечательно, словенец Петрич охотно рассуждал, что главе МАГАТЭ следует вообще высказываться крайне осторожно. Видимо, он учитывал критику Эль-Барадея со стороны Вашингтона за чрезмерно мягкую позицию в отношении Тегерана.
Между тем сам уходящий генеральный директор представил своим коллегам своего рода завещание. В своих последних выступлениях он подчеркнул, что ныне мир вступает в «новый ядерный век», что связано с истощением запасов углеводородов. И предупредил, что это значительно осложняет решение задач нераспространения.
Ныне в мире, подчеркивает Эль-Барадей, помимо стран, уже располагающих ядерным оружием, насчитывается до десятка государств, являющихся «виртуальными ядерными державами». Под последними он подразумевает государства, располагающие технологиями и материальными возможностями для перехода в случае необходимости к созданию ядерного оружия.
Если пользоваться классификацией, введенной Эль-Барадеем, то Северная Корея попала в первую категорию, а Иран – во вторую. Ныне с ренессансом ядерной энергетики число виртуальных ядерных держав резко возрастет, а следом могут потянуться и реальные военные атомные программы. В этом случае по силам ли МАГАТЭ в нынешнем виде справиться с задачей контроля за выполнением ДНЯО? Так или иначе очевидно, что на Совет Безопасности ООН ляжет все более возрастающая нагрузка по решению вопросов данной тематики.
