Андрей Терехов. В Москве на минувшей неделе побывал Пьер Морель, располагающий сразу двумя мандатами – спецпредставителя ЕС по конфликту в Грузии и спецпредставителя ЕС по Центральной Азии. В интервью «НГ-дипкурьеру» посол Морель рассказал о своем видении ситуации в обоих регионах, а также о сотрудничестве России и Евросоюза.
– Господин посол, как вы оцениваете нынешнее состояние отношений РФ и ЕС? Достаточно ли они крепки, чтобы выдержать кризисы, подобные югоосетинскому и недавнему газовому спору Москвы и Киева?
– Можно сказать одно наверняка: эти отношения очень содержательные. В последние полгода мы работали над чувствительными сюжетами, и в целом взаимодействие было пусть непростым, но положительным. Это ясно показывает пример войны в Грузии: французское председательство в ЕС и президент РФ смогли прийти к ключевому компромиссу, чтобы завершить войну на пятый день.
ЕС мобилизовал все свои институциональные механизмы: он сумел собрать более 300 человек из 22 стран для участия в сложной наблюдательной миссии. В очень сжатые сроки была организована донорская конференция для обсуждения истинного состоянии экономики Грузии, новых реалий для инвестиций, а также рисков стабильности страны. Удалось добиться отвода российских войск из Грузии. Конечно, по конкретным условиям этого отвода еще сохраняются разногласия. Однако все эти действия позволили возобновить процесс переговоров между РФ и ЕС по новому базовому соглашению.
А дальше разгорелся газовый кризис, который также вызвал очень устойчивое и интенсивное взаимодействие между РФ и ЕС. Председатель Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу около 30 раз связывался с российскими лидерами. Вскоре он прибывает в Москву в сопровождении целой группы комиссаров. Сама реальность доказывает, что ЕС и РФ должны плотно работать друг с другом. Конечно, существуют технические проблемы, но не надо зацикливаться на них.
– У вас два мандата – спецпредставителя ЕС по Грузии и по Центральной Азии. На какой приходится тратить больше времени?
– Хороший вопрос. Я стараюсь уделять время обоим сюжетам. Конечно, многое зависит от периода. Иногда больше времени уделяешь Грузии, иногда – Центральной Азии.
Мандат по ЦА я получил в 2006 году, и он предполагает более долгосрочную работу. Цель ЕС – стать настоящим партнером стран ЦА. Евросоюз присутствует в регионе с 1992 года, однако это присутствие не слишком структурированно.
Идея состоит в построении реальной системы сотрудничества и партнерства. Стратегию мы определили при немецком председательстве в 2007 году. Очень интенсивная работа также велась в минувшем году, поскольку французское председательство подготовило целый перечень инициатив. Моя работа заключается в осуществлении регулярных визитов, участии в консультациях и конференциях для реализации долгосрочного вложения ЕС.
Грузинский же кризис в этом смысле отличается: это краткосрочная миссия, которая касается исключительно кризиса. Она была поручена мне 15 сентября прошлого года, и ее задача – найти выход из конфликта. Долгосрочным присутствием ЕС на Южном Кавказе занимается другой спецпредставитель ЕС – Питер Семнеби (его мандат аналогичен моему по Центральной Азии). Мы работаем сообща – на одном этаже и в том же коридоре.
Оба мандата, кстати, дополняют друг друга. Интересно, что это помогает шире взглянуть на евразийский контекст, чтобы справиться с кризисом в Грузии. И центральноазиатские страны заинтересованы в информации, как работает ЕС в Кавказском регионе. Такое совмещение, я полагаю, будет продолжаться относительно недолго.
– Вы обмениваетесь с вашими центральноазиатскими коллегами информацией о том, что вы делаете по Грузии?
– С Центральной Азией мы ведем консультации по всем областям. Они заинтересованы в том, чтобы разобраться в происходящем в регионе Южного Кавказа, и им важно консультироваться по этому сюжету. Сейчас центральноазиатские страны со все большим интересом наблюдают за происходящим вокруг них. Можно представить, что они очень внимательно следили и за украинским кризисом.
Раньше они были как бы замкнуты в себе: в первые 10 лет своей независимости они выстраивали собственную идентичность, структуру. Для этих молодых стран это была новая и сложная работа. В 1990-х им в первую очередь следовало позаботиться самим о себе. Сейчас они развивают многовекторную политику. В результате выдвигаются новые инициативы по их отношениям с остальным миром. Мы должны прислушиваться к ним и ждать их вклада в общее дело.
Приведу пример – перед всеми нами стоит очень сложная задача в Афганистане. По этому вопросу мы вели немало дискуссий. Но, как ранее отмечало французское председательство в ЕС, возможно, мы забыли о регионе, о соседях Афганистана. Когда заходит разговор об Афганистане, сразу на ум приходят Пакистан и Иран, однако реже вспоминают о трех северных соседях – Таджикистане, Узбекистане, и Туркменистане.
Политический диалог между ЕС и Центральной Азией – это важный фактор. У нас есть взаимные интересы – у ЕС, ЦА и РФ, и нам нужны регулярные консультации по новому измерению пяти центральноазиатских стран сейчас, когда они становятся реальными партнерами.
– В ходе переговоров с центральноазиатскими партнерами ощущаете ли вы, что они обеспокоены действиями России на Южном Кавказе или же они интересуются исключительно развитием региона?
– Ответ на этот вопрос должен быть многосторонним. Интерес ЦА в Закавказье очевиден. Например, Казахстан выступал одним из первых инвесторов в Грузии в последние 10 лет, занял важные экономические позиции там, и, конечно, он непосредственно заинтересован в происходящем. Если говорить о перспективах дальнейшего развития сотрудничества между ЦА и Закавказьем, первое, что приходит на ум, – это энергетика. Туркменистан и Казахстан очень заинтересованы в этом сотрудничестве. Казахская нефть уже идет транзитом через трубопроводы в Грузии – Баку–Тбилиси–Джейхан и Баку–Супса. Конечно, решения России обсуждаются в этих странах.
– В Центральной Азии Россия и ЕС – это скорее партнеры или же конкуренты?
– ЕС придерживается фундаментального подхода сотрудничества. Было бы глупо затевать новую великую игру. Я не поддерживаю такой подход, хотя знаю, что в России есть интересный журнал «Большая игра», и я с этими экспертами проводил очень хорошие дискуссии. Раньше были две большие империи, боровшиеся за незанятое место в геополитическом пространстве. Сейчас все иначе, все это окончательно в прошлом, и подобные теории неверны. Реальность такова: мы имеем дело с пятью независимыми странами, у которых есть проблемы, но которые смотрят на остальной мир. Они не конфликтуют и в последние 17 лет уже преодолели ряд трудностей. Так что на них стоит обращать больше внимания. У них есть очень хорошие перспективы на будущее, а также серьезные слабости – бедность, социальные проблемы, напряженность и др. Поэтому с самого начала ЕС обратился к России с предложением подойти к Центральной Азии с позиции сотрудничества.
– Какую роль в деле диверсификации энергопоставок в ЕС предстоит сыграть странам Центральной Азии?
– Евросоюзу нужно искать возможности для диверсификации газовых поставок. Мы знаем о четком энергетическом потенциале трех стран. Первые международные исследования показывают, что в Туркменистане действительно есть серьезные запасы. Вопрос только в развитии мощностей для производства. Отличные перспективы и в Казахстане. В этой стране идет речь прежде всего о нефти, и в ближайшие годы Казахстан станет одним из крупных поставщиков черного золота. Но не стоит забывать о газоконденсатном месторождении Кашаган. Наконец, третья страна с меньшим по сравнению с первыми двумя потенциалом – Узбекистан. ЦА представляется важным регионом – производителем газа в будущем. Что касается Туркменистана и Казахстана, технические условия добычи там очень проблематичны – глубинный газ, очень горячий. Таким образом, потребность в высоких технологиях и инвестициях для добычи в этих странах крайне высока. Поэтому им необходимо сотрудничать с международными компаниями. Это верно и для Кашагана. Нам известно, что Казахстан хочет реализовывать свой потенциал и развивать свои мощности. Но в то же время он призывает к международному партнерству.
Похожая ситуация и в Туркменистане, который только начинает добычу на шельфе. Технические проблемы там также существуют – высокие технологии требуются для извлечения топлива из «многослойных карманов».
ЕС и Казахстан уже подписали в декабре 2006 года меморандум о взаимопонимании по энергетике. Это означает, что мы настроены на полномасштабное сотрудничество. Комиссар ЕС по энергетике Андрис Пиебалгс подписал в Ашхабаде в мае прошлого года меморандум о взаимопонимании с Туркменистаном. Мы готовимся к долгосрочному сотрудничеству и реализации долгосрочных проектов газодобычи в регионе.
