Артур Блинов. Президент Японского института международных отношений (Токио) Юкио Сато в интервью «НГ» разъясняет ситуацию, возникшую в Восточной Азии под влиянием китайского экономического роста и военных программ КНДР.
– Недавний визит в Россию председателя КНР Ху Цзиньтао вновь напомнил о роли азиатских экономик. Как сказывается «возвышение» таких стран, как Китай и Индия, на ситуации в Азии?
– Прежде всего надо отметить, что высокие темпы развития наблюдаются в Азии уже 30–40 лет. Сначала это была Япония, затем «четыре дракона», а сейчас Китай и Индия. Одни способствовали развитию других. Так, экономическое развитие Японии подтолкнуло вперед экономику Южной Кореи, а затем наступил черед рывка Китая и Индии.
Китай и Индия много выиграли благодаря процессу глобализации. Но не только. Их движению вперед помогли подготовительные шаги, как, например, японская помощь в деле развития инфраструктуры в КНР. Важной чертой нынешней ситуации в Азии стало углубление международной взаимозависимости. Если Китай получил много выгоды от американских, японских и европейских инвестиций, то и эти страны извлекают пользу для себя из развития Китая.
Воплотится ли эта взаимозависимость во встречное политическое влияние, покажет будущее. Но уже очевидно, что Китай станет влиятельной страной, когда он полномасштабно разовьется экономически и обзаведется демократической системой. Влияние КНР будет ощущаться в масштабах всей планеты.
В то же время, как признают сами китайцы, им предстоит преодолеть много трудностей. Слишком высокие темпы роста создают свои проблемы. Поэтому Пекин стремится притормозить свою экономику. Быстрый рост привел к росту имущественного неравенства и разрыва в развитии между приморскими районами, получающими выгоду от внешней торговли и инвестиций, и внутренними. Надо также иметь в виду, что до сих пор человечество еще не имело демократического эксперимента в стране с 1,3 млрд. жителей. Китай сталкивается со многими вызовами, и никто не желает ему неудачи, так как в таком случае пострадал бы весь мир.
Примерно то же можно сказать и об Индии. С тем лишь добавлением, что у индийцев свои проблемы. В этой стране 200 языков, много разных религий и более сложная социальная система, чем в Китае.
Для Китая сложной проблемой является задача строительства плюралистической демократии. Ведь там у власти все еще компартия, хотя ее популярность в населении уменьшается. А в Индии демократия существует уже долго, но ее политическая жизнь имеет свои трудности, причем не только на уровне центра, но и на местах. Поэтому в обоих случаях, как я думаю, вопрос будущего – как экономический рост претворится в изменения характера политической власти. Я надеюсь, что Китай станет чувствовать себя подлинным «акционером» в мировых делах и разделит ответственность за них с другими странами в конструктивной манере. В свою очередь, это выльется в формирование процветающего Азиатско-Тихоокеанского региона.
Индия не входит в состав АТР, но она имеет тесные связи со странами ЮВА, поэтому мы рассматриваем ее как составную часть широко понимаемой Восточной Азии. Поэтому на состоявшемся в 2005 году саммите Восточной Азии на него были приглашены не только страны АСЕАН, Китай, Япония и Республика Корея, но и Индия, Австралия и Новая Зеландия. Региональное сотрудничество в Восточной Азии открыто в сторону расширения, и Россия также принадлежит региону. Поэтому хотелось бы рассчитывать на более широкое участие России в делах АТР.
– Насколько удалось Японии покончить с экономическим застоем? Возникло ли у японцев чувство опасения по поводу быстрого роста Китая?
– Экономический рост Японии возобновился. У нас нет страха по поводу опережающих темпов развития КНР, так как это приносит выгоды и нам. Если что нас и беспокоит, то это непрозрачный характер китайских военных расходов. На протяжении последних 18–20 лет военный бюджет КНР ежегодно увеличивался на цифру, превышающую 10%. В последнем бюджете они выросли более чем на 17%. Предполагают также, что официальные данные о военном бюджете лишь частично отражают военные расходы КНР. Это ведь страна с огромной армией. Многие страны обеспокоены непрозрачностью китайских военных расходов.
– Можно ли считать, что именно этим вызвано наблюдающееся усиление оборонительных мероприятий Японии и усиление военного присутствия в Японии, в частности предполагающееся базирование в ней атомного авианосца ВМС США?
– Эти мероприятия имеют целый ряд причин. Одно из них самое простое – США снимут со службы неатомный авианосец, базирующийся в Японии, и пришлют другой – атомный. Это смена поколений, но очевидно, что она будет иметь и стратегические последствия.
С конца 1990-х в Японии меняются стратегические представления – в пользу усиления обороны и более тесного союза с США. Причиной всего этого является Северная Корея. В 1998 году она запустила свою баллистическую ракету «Таеподонг» в сторону Тихого океана, и та пролетела над Японией. Это реально вызвало серьезную обеспокоенность в Японии по поводу ракетного потенциала Пхеньяна в дополнение к проблеме его ядерной программы. И привело к усилению давления на Северную Корею со стороны международного сообщества в пользу ее отказа от ядерного оружия.
Кроме того, в период визита в Северную Корею премьер-министра Японии Дзюнъитиро Коидзуми в 2002 году японская публика впервые услышала о проблеме их похищенных сограждан. Похищения произошли в конце 60-х – начале 70-х, однако широко об этой проблеме стало известно лишь позднее. Японцы требуют, чтобы Пхеньян дал все необходимые разъяснения. Однако этого пока не произошло.
Мероприятия по созданию в Японии системы ПРО в первую очередь направлены на защиту от ракет КНДР. Что же касается китайского военного наращивания, то оно создает обеспокоенности главным образом долгосрочного плана.
– Если все же удастся убедить Пхеньян закрыть свою ядерную программу, то можно ли будет ожидать отказа Японии от системы ПРО?
– Если мы добьемся этого и обеспечим свою полную безопасность, то многое станет возможно. Однако сначала нам надо решить проблему похищенных японских граждан и обеспечить денуклеаризацию Корейского полуострова, а также и покончить с северокорейской ракетной программой.
Мы часто обманывались в своих ожиданиях, так как Пхеньян не держал свое слово. Сейчас мы ждем выполнения договоренностей, достигнутых на шестисторонних переговорах в Пекине, прежде всего закрытия объектов атомной программы Пхеньяна. Это на практике должно подтвердить намерения КНДР, и лишь после этого мы приступим ко второму этапу.
