Остатки политики «солнечного тепла»

Демилитаризованная зона – главная достопримечательность Корейского полуострова.
Фото Reuters

В Южной Корее оживленная жизнь столицы, Сеула, с ее десятимиллионным населением буквально соседствует с мрачноватой тишиной самого охраняемого участка суши на планете – демилитаризованной зоны между двумя корейскими государствами (ДМЗ).

ДМЗ находится в нескольких десятках километров от Сеула. Это три нитки заграждений из колючей проволоки общей длиной 250 км – от Желтого моря на западе до Японского на востоке. Ширина ДМЗ – 4 км, центральный забор из «колючки» делит ее на две ленты по 2 км. Снаружи вдоль всей зоны размещены наблюдательные посты, циркулируют патрули. Внутри – раздолье для фазанов и другой фауны.

Это чуть ли не главная достопримечательность Корейского полуострова. Тысячи людей приезжают к ДМЗ, чтобы лично взглянуть на все еще сохраняющуюся линию военного противостояния. Хотя последние залпы корейской войны отгремели 53 года назад, заключенное тогда соглашение о перемирии до сих пор не превратилось в мирный договор.

Дорасан, одно из главных мест, посещаемых иностранцами, находится в 52 км от Сеула. Здесь станция железной дороги, наблюдательная площадка, чуть подальше совсем уж закрытое место – Панмыньчжон, пункт контактов между военными обеих сторон.

С горы Дорасан, давшей свое имя всему этому месту, визитеры рассматривают ДМЗ через наблюдательные трубы. Рядом пост южнокорейской морской пехоты, памятник в форме расколотого глобуса, призывающий покончить с расколом Кореи на два государства, и вход в туннель.

Сцепка из нескольких низких вагонеток с сиденьями спускается по штольне вниз. Люди в них надели пластиковые строительные каски, чтобы не побить головы о горную выработку. Через четверть километра мини-поезд останавливается, и визитеры идут, слегка нагибаясь, по пробитому в скальном грунте штреку, пока не уткнутся в стальную перегородку с дверцей. На ней надпись: «Проход закрыт, запретная зона».

Общая протяженность тоннеля – 1600 метров. Он был обнаружен в 1974 году и сразу же стал объектом препирательств между Севером и Югом. Южане показывают следы бурения для взрывных работ в туннеле – они направлены с севера на юг. КНДР отбивается словами: «южнокорейская провокация».

Сам подземный ход выглядит как-то нелепо. Он начинается в северокорейской половине ДМЗ, то есть в зоне прямой видимости для южан, а заканчивается сразу за южнокорейской полосой заграждений – там, где ходят патрули. И даже в таком коротком варианте потребовалось много людских сил и взрывчатки. В то же время выявить взрывные работы совсем нетрудно. Всего под ДМЗ обнаружено четыре туннеля.

Вблизи горы Дорасан поблескивают стекло и сталь железнодорожного вокзала. Когда его открывали в 2002 году президент Республики Корея Ким Дэ Чжун и президент США Джордж Буш, эта железнодорожная линия была представлена как начало большого пути на север.

Полупустой вокзал обслуживает лишь местное сообщение – три поезда в день. Железнодорожный путь действительно идет от Дорасана на север в сторону северокорейского города Кэсон, однако поезда туда не ходят. «Северокорейское военное командование не разрешило открыть движение поездов», – говорит гид. Оживленно выглядит лишь автомагистраль, которая идет параллельно путям. Оказывается, в Кэсоне создана промзона, где есть заводы южнокорейских фирм.

Без ставки на смену режима в Пхеньяне

Перспектива открытия транспортного коридора, начинающегося в Южной Корее и заканчивающегося в Европе, еще сильнее зависла после того, как в КНДР были проведены ракетные пуски, а затем ядерные испытания. Они нанесли серьезный удар по политике «солнечного тепла», с помощью которой Сеул пытался умаслить Пхеньян и добиться его согласия на прекращение ядерных программ.

По словам заместителя министра Республики Корея по делам объединения Пак Чан Бонга, в последние годы Сеул ежегодно поставлял на север в виде помощи 500 тыс. т риса и 350 тыс. т удобрений. С учетом того что удобрения дают прибавку к урожаю, в два раза превышающую их вес, помощь Юга оценивалась как эквивалент 1,2 млн. т зерна. Это было равно одной четверти производимого в КНДР зерна и покрывало свыше половины его дефицита (он составлял в среднем 2 млн. т в год). По словам Пака, эту помощь пришлось приостановить после проведенного Пхеньяном ядерного испытания.

Пхеньян должен был также получить от Сеула в качестве платы за открытие железнодорожного коридора значительную помощь товарами легкой промышленности, однако теперь на эту помощь также нельзя рассчитывать.

В то же время Южная Корея не решилась на прекращение двух совместных экономических проектов – Кэсонской промышленной зоны и туристического проекта в горах Кымгансан, хотя и прибегла к ограничению связанных с ними планов. Ныне в промзоне действуют 18 южнокорейских компаний (и еще 21 имеет на это лицензию). Предполагалось довести число предприятий в этой зоне до нескольких сотен, однако выдачу лицензий пришлось приостановить. Прекращена также финансовая помощь туристическому проекту Кымгансан.

В целом, по словам заместителя министра, Сеул не отказался от лозунга воссоединения двух корейских государств и служащей этой цели политики «солнечного тепла». «Мы хотим обеспечить мирные условия на Корейском полуострове и мирное сосуществование двух корейских государств, чтобы в дальнейшем можно было провести их объединение».

При этом в Сеуле не делают ставку на «смену режима» на Севере. «Мы считаем, что Пхеньян не надо загонять в угол, не стремимся нанести ущерб их системе», – заявляет Пак Чан Бон. «Почему же тогда ваших союзников – США – часто обвиняют в стремлении к «трансформации режима» в КНДР?» – «Вашингтон заверил нас, что он не намерен свергать северокорейское руководство».

«Мы не имеем в виду какие-либо временные рамки объединения, но хотим, чтобы Пхеньян учитывал, что в отличие от старшего поколения южнокорейская молодежь проявляет к нему меньше интереса», – заявил заместитель министра. При этом, пожаловался он, в свете нынешнего поведения властей Пхеньяна правительству Республики Корея становится все труднее оправдывать помощь КНДР перед парламентом и налогоплательщиками.

Это все же было ядерное испытание

Если Министерство объединения – добрый полицейский, то МИД – его антипод, там более жестко высказываются о Севере. В МИДе сравнительно недавно был сформирован департамент ядерной проблемы КНДР. Видимо, именно тогда в министерстве осознали длительный характер ядерной проблемы.

Это подтвердил руководитель департамента посол Ли Юн Чжун, являющийся также заместителем главы южнокорейской делегации на шестисторонних переговорах. Действительно ли 9 октября в КНДР было испытано ядерное взрывное устройство? По словам Ли, на подземном полигоне был взорван ядерный заряд на базе плутония. Испытание не было успешным, так как в цепную реакцию вступило лишь около 5% плутониевого заряда. Это низкий показатель.

Ссылаясь на мнение экспертов, Ли сказал, что для плутониевого ядерного заряда требуются сложные технические решения, которыми, видимо, еще не смогли по-настоящему овладеть северокорейцы. Отсюда неудача.

Гораздо легче, говорит Ли Юн Чжун, сконструировать урановую бомбу. Ее не обязательно даже испытывать – настолько надежна урановая схема. В КНДР уже 5–6 лет существует свой урановый проект. По словам дипломата, сведения о передаче технологий из Исламабада в Пхеньян получены американцами от правительства Пакистана, а оно сослалось на показания «отца пакистанской ядерной бомбы» Абдул Кадыр Хана, передавшего эти технологии. Кроме того, практически все участники шестисторонних переговоров располагают данными о приобретении Пхеньяном в разных странах материалов и изделий, необходимых для уранового проекта и исключительно используемых в таких работах. Так, например, северокорейцы купили алюминиевые трубы, точно соответствующие по параметрам газовым центрифугам.

Я задал Ли Юн Чжуну несколько вопросов.

– Кто, по вашему мнению, виноват в срыве шестисторонних переговоров? Пхеньян, как известно, обвинил в этом американцев, которые заморозили счета принадлежащего КНДР «Банко Делта Азия».

– Американцы уверяют всех, что действия Министерства финансов США, заморозившего счета, не были согласованы с Госдепартаментом. Это простое совпадение. На мой взгляд, КНДР использовала историю с банком как предлог для отказа от переговоров. В действительности замороженные средства – 25 миллионов долларов не так уж велики. Они, правда, могут принадлежать видным лицам режима, что повышает их ценность. И все же эта сумма гораздо ниже обещанной КНДР энергетической помощи.

– Насколько может совместное заявление от 19 сентября 2005 года служить основой для решения проблемы?

– От принципов, содержащихся в заявлении, ни одна из сторон не отказывалась. В то же время предусмотренные им мероприятия не были привязаны по времени. Это важнейшая сторона дела.

– Верны ли сообщения о разногласиях между США и Южной Кореей по поводу осуществления санкций СБ ООН в отношении КНДР?

– Упоминание разногласий касалось действий в рамках американской PSI (инициативы по безопасности нераспространения) – деле добровольном. Что касается резолюции СБ ООН, то ее Республика Корея обязана выполнять и выполняет в полном объеме. Санкции может отменить только СБ ООН после выполнения Северной Кореей требований резолюции.

– Могут ли испытания, проведенные в КНДР, подтолкнуть Республику Корея и Японию на создание своего ядерного оружия?

– Обе страны полагаются на американский ядерный зонтик, и Вашингтон вновь подтвердил свою готовность его сохранить. Можно определенно сказать, что ни Япония, ни Южная Корея не задумались о ядерном оружии. Что касается Южной Кореи, то ее выход из Договора о нераспространении и создание ядерного оружия были бы гибельны для ее экономики, ориентированной на глобальные связи.

– Насколько реальна угроза американской военной акции против Северной Кореи?

– Пхеньян преувеличивает опасность нападения со стороны США в расчете обеспечить более прочную поддержку со стороны населения страны. США не могут развязать военные действия против КНДР, не заручившись полной поддержкой такой акции со стороны Южной Кореи. Следует отметить укрепившееся взаимопонимание между Республикой Корея, США и Японией после встречи их лидеров в кулуарах саммита АТЭС в Ханое.

– Вскоре в Пекине возобновятся шестисторонние переговоры. Возможно ли их успешное завершение?

– США и КНДР провели встречу в Пекине по вопросу определения даты возобновления переговоров, а затем главы делегаций возвратились в свои столицы, чтобы сообщить о требованиях, выдвинутых другой стороной. Переговоры возобновятся, однако на разрешение северокорейской ядерной проблемы может уйти много времени. По утверждению северокорейцев, даже в случае скорой договоренности о прекращении ядерных работ может потребоваться до 10 лет на то, чтобы демонтировать ядерные объекты.

Военное противостояние

Южнокорейские аналитики признают, что ракетные пуски и ядерные испытания в Северной Корее усилили зависимость Республики Корея от американского ядерного зонтика – без него неизвестно, как можно противостоять ядерной угрозе с Севера. По словам профессора Института международных отношений и национальной безопасности Кан Чола, военные потенциалы Северной и Южной Кореи примерно равны и южнокорейские ВС сами могли бы обеспечивать безопасность страны. Однако обретение ядерного оружия Северной Кореей способно коренным образом изменить ситуацию.

Стала ли КНДР ядерной державой? По мнению профессора, в военном смысле стала, в политическом – нет. Точнее, его не признает международное сообщество, добивающееся отмены ядерных программ КНДР. Было ли проведенное испытание испытанием ядерного оружия? Конечно. Следующей задачей станет уменьшение размеров заряда. Речь идет о намерении Пхеньяна создать ядерные боеголовки для имеющихся у него баллистических ракет.

Насколько заразителен пример КНДР? По оценке исследователя, Япония располагает потенциалом для создания ядерного оружия, но не имеет планов его создания. В случае, если бы она приняла такое решение, на создание атомной бомбы ей понадобится, может быть, всего пара месяцев. Это связано с технологической продвинутостью этой страны. Ведь еще в конце Второй мировой войны в Японии была ядерная программа. Кроме того, развитая атомная энергетика Японии накопила большие запасы плутония – до 14 тонн. Южная Корея создавать свою ядерную бомбу не собирается.

Российский фактор

В тупиковой ситуации, возникшей на Корейском полуострове, Сеул в числе прочего рассчитывает на Москву. Такой вывод можно сделать на базе высказываний генерального директора департамента Европы Министерства иностранных дел и внешней торговли Пак Ро Би. Ведущий южнокорейский дипломат на европейском направлении отмечает, что Россия и Южная Корея эффективно взаимодействуют на шестисторонних переговорах. По мнению Пака, Россия могла бы внести и заметный материальный вклад в решение проблемы, если бы приняла участие в оказании энергетической помощи Северной Корее, предусмотренной в схеме Заявления от 19 сентября 2005 года.

Что касается двусторонних отношений между Россией и Южной Кореей, то они развиваются по восходящей, считает глава департамента. Российская задолженность перед Южной Кореей, первоначально достигавшая 7,8 млрд. долл., ныне сократилась до 1,3 млрд. и может быть без труда оплачена в согласованный достаточно долгий срок. Сеул связывает свои расчеты на будущее с возможностью железнодорожного соединения с Транссибом, а также на сотрудничество в областях морского транспорта, авиакосмической и энергетической.

По словам дипломата, в свете быстро растущих энергетических потребностей Южная Корея особо заинтересована в осуществлении инвестиций в добычу нефти и газа на российской территории.

Туманные перспективы объединения

Дискуссии в правительственных офисах в Сеуле показывают, как глубоко вовлечены южнокорейские власти в проблемы Северной Кореи, в решение которых они вложили много энергии и ресурсов. Политика «солнечного тепла», которую они проводят, свидетельствует, что Сеул опирается в переговорах с Пхеньяном не только на методы давления, но и на позитивные стимулы. Между тем сам этот курс, пострадавший в результате ядерных испытаний КНДР, может еще более зашататься в силу внутриполитических факторов в Южной Корее.

В отличие от быстро растущей экономики, где только что побит очередной рекорд (Южная Корея вышла на 11-е место в мире по объему внешней торговли), положение во властных структурах страны нестабильно.

Нынешний президент Но Му Хен, известный как решительный сторонник политики «солнечного тепла», по Конституции не может переизбираться на назначенных на декабрь 2007 года новых президентских выборах. Более того, из-за своего низкого рейтинга (14%) он не может значимо влиять на выдвижение кандидатов. Заметно упала и поддержка созданной президентом партии «Ури Дан» («Открытая наша партия», или ОНП). Ее рейтинг опустился до 8,8%, в то время как оппозиционную партию «Ханнара» («Партия Великой страны» – ПВС) поддерживают свыше 44% населения.

В этих условиях президент и его партия пытаются отмежеваться друг от друга. Партия советует главе государства «сосредоточиться исключительно на внешних делах», а президент готов «выйти из партии», но добыть свой срок.

Все это предвещает серьезные перемены сначала в «Голубом доме» – президентской резиденции, а затем и в парламенте. Ведь лидирующая по рейтингам «Ханнара» более консервативна, чем ОНП, и жестче высказывается в адрес Пхеньяна. Поэтому пока никто не может определенно предсказать судьбу политики «солнечного тепла».

Сеул–Москва