Треугольная дипломатия Кремля

У глав МИДов КНР, России и Индии Ли Чжаосина, Сергея Лаврова и Натвара Сингха схожие взгляды на международные проблемы.
Фото Reuters, Александра Шалгина (НГ-фото).

Во Владивостоке 2 июня прошла встреча министров иностранных дел России, Китая и Индии. Российский министр Сергей Лавров прибыл из Токио, где он находился с визитом, а его коллеги китаец Ли Чжаосин и индиец Натвар Сингх – прилетели из своих столиц. Следует подчеркнуть, что встреча в таком формате прошла впервые на территории государства – участника «тройки». Ранее трехсторонние встречи cостоялись в Нью-Йорке в период сессий Генассамблеи ООН в 2002 и 2003 годах и в 2004-м – в Алма-Ате в ходе Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии. Таким образом, во Владивостоке «тройка» впервые вышла из тени, отказавшись от прикрытия международных форумов.

Следует сразу оговориться: «триалог» никак не формализован и не может восприниматься как некая организация или ее зародыш. Тем более что групповых встреч в мире проходит немало, в том числе и на более высоком уровне. Достаточно привести пример встреч президента РФ Владимира Путина, президента Франции Жака Ширака и канцлера ФРГ Герхарда Шрёдера. Тоже трое, но уже на высшем уровне. «Тройки» или «треугольники» имеют свойство множиться.

═

Дипломатия в терминах физики и геометрии

═

Слова «полюс», «треугольник» и другие физические и математические термины, часто употребляемые применительно к международной политике, служат иллюстративным приемом, уместность которого, правда, часто оспаривается. Так, один из высокопоставленных представителей МИД России вообще недавно заявил, что Москва, Вашингтон и Пекин когда-то не представляли собой «треугольник» взаимного соперничества. В то же время один из руководителей Китайского института международных исследований Су Гэ отмечает в журнале своего учреждения, входящего в структуру МИД КНР: «В период холодной войны Китай, Соединенные Штаты и Советский Союз поддерживали отношения «треугольника», следовавшие за переменами в международной обстановке».

Как пишет Су Гэ, после своего создания КНР «прислонилась к одной стороне – Советскому Союзу», однако в 1969 году, в разгар советско-китайской конфронтации, Мао Цзэдун принял стратегическое решение пойти на сближение со США как «меньшей опасностью».

Сейчас, с прекращением холодной войны, уже не может идти речь о военной опасности для Китая со стороны России или США. Нет признаков и желания Китая склониться в любую сторону. Зато в Пекине с энтузиазмом говорят об участии Китая в глобализации и важной роли в этом процессе китайской дипломатии, ставшей в полной мере всеазимутной. Примерно такой же – всеазимутной – стала ныне внешняя политика Индии. Россия также имеет ныне друзей как на Западе, так и на Востоке.

═

Против кого дружим?

═

На этом фоне вполне убедительны объяснения представителей всех трех стран, что их общение не направлено против кого бы то ни было. В то же время можно найти достаточно содержательный ответ на вопросы о том, чему служит эта форма взаимодействия и против чего она направлена.

Следует отметить, что в основе трехстороннего взаимодействия лежат два основных фактора: традиционное тесное сотрудничество России с Индией и Китаем, ныне дополненное индийско-китайским сближением, и общий взгляд на мир как явление многополюсное.

Встречу во Владивостоке можно рассматривать как сбывшееся пожелание экс-премьера и экс-министра иностранных дел России Евгения Примакова. Он первым из известных политических деятелей выдвинул в 1998 году идею российско-индийско-китайского сближения. Сам он может и не согласиться с такой оценкой, но тогда подобная инициатива выглядела как своего рода жест отчаяния – столкнувшись с невозможностью остановить готовившуюся натовскую операцию против Югославии, Примаков воззвал к сотрудничеству трех стран как своего рода противоядию однополярности в мире.

Поначалу идею налаживания взаимодействия с не самыми богатыми странами мира, хотя и самыми многонаселенными (40% населения планеты), многие критиковали, в том числе и в России, как по крайней мере непрактичную и даже иногда высмеивали. В то же время она получила поддержку у политологов и востоковедов. Со временем и для дипломатий трех стран стала очевидной польза развития трехстороннего сотрудничества – прежде всего в интересах повышения международного веса каждой из них. И в этом, видимо, важнейший движущий мотив «триалога».

Первый результат, достигнутый с участием дипломатий трех стран, касается самих участников «тройки». Речь идет о китайско-индийском сближении, наиболее ярким проявлением которого стал визит в Дели премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао в апреле текущего года. Тогда стороны не только подписали около десятка разных практически важных соглашений, но и договорились о путях решения пограничной проблемы. Мировые СМИ обратили внимание на слова, сказанные индийским премьер-министром Манмоханом Сингхом на встрече с Вэнь Цзябао. «Мы можем перестроить миропорядок», – заявил индиец.

═

Владивостокские дискуссии

═

Тот факт, что встреча на берегах бухты Золотой Рог вновь названа неофициальной, подтверждает отсутствие у их участников претензий на оформление «тройки». В то же время их заявления во Владивостоке раскрывают ожидания сторон. Так, министр иностранных дел Индии Натвар Сингх сделал упор на возможности развития торгово-экономических и научно-технических связей и перспективу получения дальнейшего доступа к российским нефти и газу.

Лавров подчеркнул важность борьбы против терроризма и общность взглядов на мировые и региональные проблемы. Ли Чжаосин высказался в том же духе, добавив слова о важности экономического взаимодействия. И все трое энергично выражали свою веру в многополярность мира.
Но ведь главные из этих задач – экономические – решаются преимущественно на двусторонней основе, нужно ли тогда городить треугольный огород? В итоговом коммюнике есть ответ по части практических связей – некоторые из них могут получить новый толчок на базе «трехсторонки».
Главный упор все же делается на политический аспект – совместные усилия Москвы, Пекина и Дели в деле демократизации миропорядка и движения к многополярному миру. Стороны договорились также наращивать практическое сотрудничество трех стран в борьбе с международным терроризмом, наркотрафиком и другими новыми угрозами.
Во Владивостоке практически прорисовалось понимание того, что подобное сотрудничество особенно необходимо в зоне, прилегающей к территории всех трех стран, – в Центральной Азии. Выявился и наиболее актуальный участок взаимодействия по части «перестройки миропорядка» – реформа ООН.
Как известно, Индия добивается для себя места постоянного члена Совета Безопасности ООН с правом вето (вместе с Германией, Бразилией и Японией). КНР поддерживает кандидатуру Индии, но против придания права вето кому-либо из новых членов СБ и к тому же вообще не хочет пускать в СБ Японию. По словам Лаврова, позиции Пекина и Москвы «близки или совпадают, в частности в том, что касается необходимости решения вопроса реформы только на основе самого широкого согласия». Расшифровки этой формулы пока не дано.
То, что посеяно в начале лета во Владивостоке, вырастет осенью в Нью-Йорке, когда будет решаться вопрос о новых членах Совета Безопасности и их полномочиях. Именно тогда можно будет более точно определить степень взаимопонимания между участниками «тройки» и заодно понять перспективу их совместного влияния на то, что в дипломатическом словаре относят к понятию «миропорядок».═