Станислав Минин.
Фото Reuters
Алексей Кудрин за последние дни дал сразу несколько интервью – Леониду Парфенову для «Коммерсант-ТВ», Евгении Альбац и Илье Барабанову для The New Times, Владимиру Познеру в эфире Первого канала.
Людям, которых интересует возможный эффект протеста, возможный механизм реализации требований, стоило бы прислушаться к тому, о чем толкует бывший министр (а для некоторых кандидатов в президенты – будущий премьер).
Кудрина не очень интересует левый фланг протестного движения, он характеризует себя как право-центриста, поэтому его занимают либералы. Если сейчас распустить Думу и объявить новые выборы по новым правилам, то сложившийся порядок вещей получит лишь дополнительную легитимность. Дума не станет более либеральной, потому что у несистемных правых попросту не будет времени проделать необходимую для успеха работу – организационную, структурную, полемическую, суггестивную. Это необходимо учитывать, когда требуешь всего и немедленно: требовать можно, но нужно мочь, уметь распорядиться.
На митинге можно кричать о том, что «власть – это мы», можно даже искренне так думать в момент встречи с тысячами единомышленников, но дома, в спокойной обстановке, стоит отнестись к этим мыслям критически и осознать, что на данный момент власть – это все-таки «они». Да, «они» утратили доверие части общества, креативного класса, образованных буржуа, но все равно именно «им» в ближайшее время придется, к примеру, реагировать на новый экономический кризис. Скажется ли протестный фон на «их» деятельности? Да, но весьма возможно, что скажется негативно, потому что речь идет не о программном давлении на экономическую политику, а о перчатке, брошенной власти в рамках политической борьбы. Следовательно, власть будет искать поддержки населения путем «выдачи денег», а не корректировать экономический курс и проводить реформы.
Если слушать и читать Кудрина, то есть пытаться понять, что он хочет сказать, его слова могут подействовать отрезвляюще. В то же время он напрасно называет себя «посредником». У него несколько иная роль.
Кудрин – все-таки чужой человек для протестного движения. Умный, рациональный, вызывающий интерес, но чужой. Он свой для правящей элиты. Отставка ничего не меняет. Они с Путиным – друзья, мы слышали об этом от обоих. Об этом важно помнить. Кудрин не выбирает между Путиным и оппозицией, он свой выбор уже сделал.
Говорить с Кудриным означает верить, пусть совсем немного, но верить в то, что на Путина можно повлиять через его друга, через человека, которого Путин, по крайней мере, будет слушать. Если депутинизация становится главным требованием протестного движения, никакой Кудрин ему уже не пригодится.
Кудрин видит в друге лучшее. Это совершенно естественно. У него пытаются выяснить, как Путин отреагировал на акции протеста. Была ли это паника и обида автократа. А Кудрин отвечает, что Путин – прагматик и прекрасно (хотя, быть может, и не вдаваясь в существенные детали) понимает, что часть общества им недовольна. Кудрин надеется на то, что друг может меняться – и хотел бы, по всей видимости, чтобы это произошло.
Мы общаемся с десятками людей. Нам, по большому счету, все равно, каких взглядов придерживаются наши случайные знакомые или те, с кем мы имеем дело от случая к случаю. Но те, с кем мы общаемся тесно, часто, близко┘ Многих мы знали еще тогда, когда сами придерживались других взглядов. Мы менялись. Нам хочется, чтобы друзья были единомышленниками. Чтобы они менялись синхронно с нами. Это не всегда получается. Расхождения во взглядах, в убеждениях между друзьями нормальны, и именно так Кудрин описывает свои отношения с Путиным. Протест для него – повод убедить друга в том, что он, Кудрин, все-таки прав.
Принимая в игру Кудрина, нужно помнить о том, что Путин – не только олицетворение системы, но еще и человек, у которого с другими людьми складываются человеческие отношения.
Кудрина не стоит воспринимать как посредника. Он не техническая фигура, а содержательная. Он и есть в определенном смысле «другой Путин», если кто-то из протестующих верит в реальность такой трансформации. Кудрин представляет предел изменения системы и, по большому счету, предел актуальных возможностей протестного движения. Хотите такую власть? Такую, как Кудрин? Тогда слушайте его, берите его под руку и идите с ним туда, куда он показывает. Доверьтесь на некоторое время, здесь и сейчас. Не хотите такой власти? Ищите другой ресурс.
Просто он не мост между властью и площадью. Разговор с ним – это уже разговор с властью, и другого сегодня у оппозиции быть, похоже, не может.
