Станислав Минин. Обращение сорока пяти в Amnesty International с просьбой признать Ходорковского и Лебедева узниками совести положительно отличается от многих открытых писем такого рода. Под ним нельзя поставить собственную подпись.
Открытые для подписи обращения всегда содержат аргументацию и выводы. Желая подписаться под правильным выводом или благородным призывом, ты подчас автоматически подписываешься под слабой, односторонней, чужой аргументацией.
Именно такова аргументация письма сорока пяти.
Второе – да, впрочем, и первое - дело ЮКОСа дает основания считать процесс политически мотивированным. В первом случае имела место избирательность правосудия. Во втором мы наблюдали абсолютно кафкианский процесс с неубедительной, но, тем не менее, победившей линией обвинения.
Эти наблюдения в письме сорока пяти оказались задвинуты на второй план. На первый вышли обнаруженные и озвученные причины произошедшего. То есть авторская интерпретация фактов. Это связано с тем, что авторы письма решили использовать термин «узник совести» вместо более широкого понятия «политический заключенный».
Под политическими заключенными Amnesty International подразумевает как узников совести, так и «лиц, прибегших к уголовно наказуемому насилию либо обвиненных в совершении других видов преступлений, например, во вторжении в частные владения или причинении ущерба чужой собственности по политическим соображениям». Характер политических соображений может быть разным, и вовсе не обязательно речь идет о различии во взглядах.
Авторы письма сорока пяти не могут знать наверняка, что первое дело ЮКОСа случилось потому, что Ходорковский пытался «всячески препятствовать сворачиванию демократических институтов в Российской Федерации» и финансировал оппозицию.
Человек, считающий второе дело ЮКОСа политическим, вовсе не обязательно должен разделять мнение, согласно которому Ходорковского судили еще раз за публицистическую деятельность. Тем более не обязан соглашаться он с тем, что власть видит в Михаиле Борисовиче Ходорковском потенциального лидера оппозиции, под мудрым водительством которого она окрепнет, обретет политический вес, после чего оковы тяжкие падут, темницы рухнут и так далее.
Именно поэтому закрытость обращения в Amnesty International – однозначно позитивный фактор. В противном случае приличные люди подписывались бы в массовом порядке под ограниченной интерпретацией событий. Это способствовало бы догматизации, а не пониманию.
Так или иначе, сорок пять вполне приличных людей подписали письмо, сделав его коллективным высказыванием. При всей условности изложенной в обращении картины событий, хотелось бы надеяться на то, что, например, Владимир Познер, Леонид Парфенов или Людмила Улицкая отвечают за каждый подписанный абзац.
Если это не так, то непонятно, чем письмо сорока пяти в поддержку Ходорковского отличается от письма пятидесяти пяти в поддержку непорочности российской судебной системы. Говорить об этом, конечно, неловко. Ведь всем ясно, что речь идет о сорока пяти благородных людях против пятидесяти пяти подлых или одурманенных высокопоставленными чиновниками. Но, если на минуту отбросить пафос борьбы добра со злом, вопрос остается. Какая разница?
Я не стал бы подписывать письма в Amnesty International. Не потому, что дело ЮКОСа – не политическое (на мой взгляд, политика в нем очевидна). И не потому, что, обращаясь в международную организацию, ты якобы выступаешь против собственной страны. Нет, не выступаешь, потому что политический режим не идентичен стране. Просто такие обращения бесполезны. Они являются декларациями взглядов. Декларации читают. И только.
Власть в сегодняшней России – это власть юристов, то есть толкователей законов. Их не удастся перетолковать. Они, по большому счету, уже победили. Во всяком случае, гандикап у них значительный.
Только просьбы о помиловании. Несмотря на все слова, сказанные президентом о деле ЮКОСа. Несмотря на ограниченность президента корпоративными договоренностями. Единственный способ добиться освобождения Ходорковского и Лебедева – указывать на бессмысленность, непопулярность, абсурдность процесса. Указывать неустанно.
Наивно? Письма в Amnesty International наивны в кубе.
Выглядит как уступка режиму? Пусть так. Пусть выглядит. Важно понять цель. Понять, чего ты добиваешься, составляя и подписывая открытые и приоткрытые письма. Ты хочешь, чтобы люди вернулись домой? Или сам хочешь себе нравиться?
