Станислав Минин. Только люди, не чуткие к нюансам, оттенкам и полутонам могут называть российский парламент послушным. Он послушен избирательно.
Сложно вспомнить, например, резонансный закон, спущенный сверху и, пусть не отвергнутый парламентом, но хотя бы прошедший горнило серьезной дискуссии. Тщетно рыться в памяти или тревожить пыль архивов.
Сложно вспомнить ситуацию, когда президенту (Путину или Медведеву) нужна была ратификация какого-нибудь важного документа, и мы, сторонние наблюдатели, говорили бы друг другу: «Ну что ты, подожди, еще ничего не ясно, дождемся заседания Госдумы!»
То есть в тех ситуациях, когда от нормального парламента стоило бы ждать демонстрации собственного «я», возражений, скепсиса, вдумчивости, анализа и прочих чудесных вещей, наш парламент вел себя смиренно.
Для сравнения: в Соединенных Штатах Америки (приводить в пример которые – значит превращать себя в мишень «патриотов» с рефлексами собаки Павлова) президенту-демократу совсем недавно пришлось договариваться и идти на уступки группам внутри своей же, демократической, фракции в Конгрессе, чтобы дать старт эпохальной реформе здравоохранения. Но это, что называется, «кстати».
Есть, однако, ситуации, в которых парламенту не просто не зазорно проявлять смирение – оно прямо-таки рекомендуется.
Например, Дмитрий Медведев велел депутатам к 14 мая опубликовать на сайте Госдумы декларации о доходах. Вот ситуация, в которой ни один, даже самый отъявленный клеветник России не посмел бы упрекнуть парламент за его послушность.
Однако целых 23 депутата, в числе которых 13 единороссов, распоряжение президента выполнить не поспешили. Кто-то сознательно. У кого-то командировок много. У кого-то помощник в больнице. Кто-то и сам нездоров. Кто-то разгребает завалы бумаг. Кто-то никак не проложит себе дорогу к нужному кабинету.
Смирение возможно не только перед лицом президента, но и перед лицом обстоятельств, и его нашим парламентариям тоже приличествует демонстрировать. Ведь многие из них оказались там, где они оказались, вовсе не потому, что лично их избрал народ. Народ избрал плакат с Путиным, серп и молот или Владимира Вольфовича, а где-то в тени этих символов присматривался к вожделенному креслу условный Пупкин В.И., номер сто в федеральном списке правильной партии.
Положение условного Пупкина В.И. ничем не отличается от положения родственника из провинции, которого дядя-начальник устроил на непыльное место в конторе со стабильным окладом и минимумом обязанностей: наливать чай, приносить канцтовары, заправлять картридж. Да что там чай и карандаши с бумагой – достаточно просто быть на месте от и до. Делать вид, что ты занят делом. Это невыносимо скучно, конечно. Но в этом и заключается смирение перед лицом обстоятельств: скука – довольно небольшая (согласитесь) плата за статус.
Когда в зале заседаний Госдумы при рассмотрении резонансного (а разве нет?) закона о потреблении алкоголя за рулем присутствуют 88 депутатов из 450 (!), а специально обученные люди нажимают на кнопки, никакого смирения в этом нет. Это неблагодарность и хамство. Не по отношению к обществу, которому народный избранник, понятное дело, ничем не обязан. По отношению к власти, «начальству», организовавшему такой, а не иной порядок в российском парламентаризме.
Не хочется лишний раз произносить набившие оскомину слова: «безответственность», «безнаказанность», «синекура». Фельетонная острота из этих слов выветрилась.
Хочется сказать, что в странах с «иным» стилем функционирования парламента депутат – это представитель политической элиты, а у нас – ее инструмент. Элиту скрепляют общие цели и ценности. Инструмент с элитой связывает комфортный статус и минимум необходимых функций.
Эта ситуация не должна радовать парламентариев. Потому что сто депутатов можно заменить другой сотней – и функции будут выполняться точно так же.
Эта ситуация не должна радовать и правящий тандем. Потому что глубину его власти задают люди, не способные на элементарную благодарность.
