Анатолий Гордиенко
Быть или не быть Эдуарду Кокойты президентом Южной Осетии, зависит от Москвы.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
– Известно, что основной целью вашей нынешней поездки в Москву являются вопросы, связанные с возможным вхождением Южной Осетии в состав России. С кем уже удалось обсудить эту непростую проблему?
═
– Давайте не будем об этом. Я, конечно, понимаю ваш интерес, но не надо забывать о наших оппонентах, которые очень ревностно все такие поездки отслеживают, а затем по любому поводу рассылают разного рода ноты протеста. Одно могу сказать точно: вопросы военного сотрудничества с Россией не обсуждаются. Южная Осетия сегодня сама в состоянии защитить свою независимость.
В чем, кстати, убедили августовские события, когда наша республика подверглась настоящей агрессии со стороны Грузии. И что в итоге? Мы убедительно дали понять горячим головам в Тбилиси, все больше склонявшимся к силовому варианту решения конфликта, что прогулки по Южной Осетии у них не получится.
Что касается московских переговоров, то большое внимание на них уделяется решению экономических проблем, урегулированию вопросов, связанных с крупными экономическими проектами. Прежние договоренности с российскими партнерами уже переходят в практическую плоскость. Это касается совместного использования природных ресурсов и промышленного потенциала Южной Осетии.
═
– Цхинвали уже давно ставит перед Москвой вопрос о включении Южной Осетии в состав России. Но подвижек в этом направлении пока нет. Может, Москве вообще не нужны ни Южная Осетия, ни Абхазия, а выгоднее использовать их проблемы как мощный рычаг давления на Тбилиси?
═
– Ситуация действительно непростая, но я не теряю оптимизма. В России многое меняется, в том числе и по отношению к нашей проблеме. Во время моего выступления в прямом эфире радиостанция «Эхо Москвы» провела блиц-опрос своих слушателей. 66% из почти трех тысяч позвонивших считают, что Южная Осетия должна быть принята в состав РФ. В конечном итоге мы станем частью России. Да, Южная Осетия – это уже Россия. Нравится это кому-то или нет. Ведь сегодня 98% населения нашей республики являются российскими гражданами.
═
– Вы тоже гражданин России?
═
– Разумеется. Еще с 1992 года. Тогда это было сделать проще, не было нынешних законов, жестко регламентирующих предоставление российского гражданства.
═
– Как вас принимают в России – как представителя зарубежного государства или как руководителя одной из российских территорий?
═
– Как президента республики Южная Осетия, которая хочет и в конечном итоге официально будет в составе России. Есть ведь законы, которые не препятствуют вхождению нашей республики в состав РФ.
═
– А как быть с согласием Грузии? Ведь такое согласие обязательно┘
═
– Я знаю, что сейчас идет работа над этими положениями соответствующего российского закона. Это дает все основания надеяться, что в ближайшем будущем уже не будет искусственного деления осетин на северных и южных, а Осетия станет единой и неделимой частью России. Что бы нам ни предлагали из Тбилиси – федеративное или даже конфедеративное устройство Грузии, – мы со своего пути не свернем. Кстати, через известного в прошлом футболиста Владимира Гуцаева президент Саакашвили как-то предложил мне даже пост вице-президента Грузии – в обмен на смягчение позиции. Я вам так скажу: даже если Эдуард Кокойты станет президентом Грузии, Южная Осетия все равно никогда не вернется в состав этой страны. Народ Южной Осетии этого не допустит.
═
– Через три года в Южной Осетии должны пройти новые президентские выборы. Будете баллотироваться на второй срок?
═
– Если к тому времени удастся решить нашу стратегическую задачу по объединению Северной и Южной Осетии и вхождению в состав России, то скорее всего нет. С учетом начинающейся сейчас в России реформы формирования вертикали власти это ведь уже не будет иметь смысла.
═
– Ходят слухи, что вы можете сменить на президентском посту нынешнего главу Северной Осетии Александра Дзасохова, дескать, его позиции в Москве после бесланской трагедии заметно ослабли...
═
– До меня эти слухи тоже доходят. Никакой реальной основы под ними, уверяю вас, нет. По крайней мере пока я себя на посту президента Северной Осетии не вижу. Во Владикавказе есть человек, который после сентябрьской трагедии взял на себя колоссальную ответственность, и ему надо довести дело до конца.
═
– Как вы расцениваете то, что произошло в начале сентября в Беслане?
═
– Я в Беслане был уже через пару часов после захвата школы террористами. О впечатлениях говорить не имеет смысла – весь мир был в те дни в шоке от происходящего. Оценка тут может быть одна: это была неприкрытая попытка взорвать юг России. Да, эта бесчеловечная акция была направлена против осетинского народа, но целью она имела вовсе не месть за драматические события начала 90-х годов, когда вспыхнула война между осетинами и ингушами. Террористы ставили задачу как можно больнее ударить по России, разрезать народы Кавказа, разжечь здесь новую межнациональную, межконфессионную войну, вбить клин между христианами и мусульманами.
═
– В начале этой недели в Москве находился госминистр Грузии по урегулированию конфликтов Георгий Хаиндрава. Почему вы с ним не встретились?
═
– Я такую встречу даже не планировал. А с учетом последних высказываний Георгия Хаиндравы не вижу смысла в продолжении контактов с этим человеком.
═
– Уже давно идут разговоры о вашей встрече с грузинским премьером Зурабом Жванией. Удалось ли договориться хотя бы об ориентировочных сроках и месте ее проведения?
═
– Ясности тут по-прежнему никакой. Да, грузинская сторона через российского и североосетинского сопредседателей Смешанной контрольной комиссии по урегулированию конфликта выступила с предложением организовать такую встречу. Мы не против. Но мы не хотим встречи ради встречи. Мы хотим подписания по итогам переговоров с Зурабом Жванией конкретного документа, который реально гарантировал бы невозобновление огня на линии грузино-осетинского противостояния. Только ведь такого настроя с грузинской стороны не видно. Более того, новое руководство Грузии на практике отказывается даже от выполнения ранее достигнутых соглашений, в том числе и тех, которые были подписаны здесь, в Москве, 2 июня и 15 июля нынешнего года. Фактически мы имеем как бы две Грузии: одна подписывает документы, а другая, только-только встав из-за стола переговоров, тут же навязывает нам новую войну.
═
– А как насчет встречи на высшем уровне – между вами и президентом Грузии Михаилом Саакашвили?
═
– Не вижу никакой необходимости встречаться с человеком, который откровенно склоняется к военному, силовому варианту решения проблемы Южной Осетии. Согласитесь, трудно разговаривать с людьми, которые утром говорят одно, в обед думают уже по-другому, а к ужину начинают готовиться к войне.
═
– Во вторник председатель парламента Грузии Нино Бурджанадзе, выступая на открытии осенней сессии, сделала несколько весьма любопытных заявлений. В частности, она выразила уверенность, что уже до истечения полномочий парламента нынешнего созыва Грузия сумеет вернуть все свои потерянные территории – Южную Осетию и Абхазию. Что вы думаете по этому поводу?
═
– Мы уже привыкли к таким заявлениям. Говорить можно что угодно. Но реальность такова, что сегодня Тбилиси не имеет никаких рычагов воздействия на Южную Осетию. Уже 14 лет мы живем как самостоятельная, независимая республика, поднимаем экономику, строим свое государство.
═
– Предположим худший вариант: Тбилиси все-таки решит силой возвращать Южную Осетию. Что вы сможете противопоставить этой силе?
═
– Свою силу. Затевая августовскую авантюру, грузинские военные, похоже, думали, что это будет легкая прогулка по Южной Осетии. Но просчитались. Прежде всего не учли, что мы за короткий период сумели лучше подготовиться к отражению вторжения. Не стану скрывать: в случае повторения подобных попыток мы не откажемся и от помощи извне, которая, смею вас заверить, обязательно будет. В августе нам такую помощь уже предлагали – из Северной Осетии, из Абхазии, Приднестровья, российские казаки готовы были воевать на нашей стороне. Но мы справились сами. Воевать мы умеем и готовы. Но лучше до этого дело не доводить. Проблему Южной Осетии можно решить мирно. На честных переговорах мы сможем доказать свою правоту – и Грузии, и международной общественности. В том числе и обоснованность нашего стремления стать частью России.
