Беларусь — не Украина?

Невозможно в СМИ сейчас отделаться от сравнения белорусского протеста с украинским Майданом.

Во-первых, белорусские протесты в чем-то похожи на цветные революции: различные акции, специально оформленные речи и речевки нацеленные на сознание аудитории, осмысленный порядок осуществления действий, наличие достаточно высокой организованности. Каналы и задействованные лица выдают интерес внешних игроков политического процесса.

Во-вторых, белорусские протесты совсем не похожи на то, что происходило в Украине. За редким исключением это мирные протесты. После нескольких первых дней, когда случались столкновения, протестующие не идут на конфликт с правоохранителями. После всех акций улицы остаются чистыми, не разбито ни одной машины, витрины. Нет агрессивных призывов против каких-то стран, народов, людей, кроме непосредственно обвиненных в участии в жестком подавлении первых протестов. Правоохранительные органы напротив проявили излишнюю жестокость, подвергая несколько дней насилию большое количество людей, часто непричастных к митингам, не нарушающих правопорядок.

В соцсетях обращают внимание на следующие отличия:

Максим Шевченко, к примеру, говорит о заинтересованности и российском следе в событиях в Беларуси. Поведение Лукашенко в последнее время сполна демонстрирует близость к тому идеалу, который выгоден его восточным соседям:  слабый, послушный президент и более глубокая интеграция стран. В таком случае претензии российских властей к дотационности режима действующего президента Беларуси они могут обратить и к себе самим. Даже главный российский журналист-идеолог Владимир Соловьев признает жестокое и унижающее достоинство отношение Лукашенко не только к несогласным с его политикой, но в принципе к обществу.

В-третьих, белорусские протесты могут быть неким новым, более высоким уровнем подготовленной революции. Очевидно более эффективное использование телеграмм-каналов и прочих интернет-технологий, высокий уровень самоорганизации, децентрализация протеста как в отношении протестной группы и территории, так и руководящей структуры: лидеры менялись, заменялись, рождались в процессе предвыборной кампании на всем ее протяжении. Государственные СМИ говорят о новом уровне психотехнологий манипулирования массами людей. Широкое применение крауд-технологий (“крауд” означает “народный”), великолепно отработанные в бизнесе: общественное финансирование, общественное объединение усилий и т.д.

Скорее всего, сполна присутствуют все три фактора. В какой пропорции -- вопрос дискуссионный. Мир уже разделился в своих предпочтениях и позициях по отношения к происходящему и сторонам конфликта. К счастью, сама Беларусь остается цельным территориально-географически, но уже сквозит разделение страны на силовиков и адептов их методов, и другое общество, апеллирующее к свободной воле людей в стране.

Сами методы цветных революций мало о чем говорят: они были известны задолго до появления термина “цветные революции”. Тот же Ленин описал практически всё, о чем позже поведал Джин Шарп. Это лишь готовые технологии для решения электоральных задач, накапливавшиеся и совершенствовавшиеся на протяжении истории человечества. Ключевой вопрос здесь в другом -- в чьих интересах они осуществляются и какие цели ставят.

Более того, в условиях разной степени ограничения ресурсов и свободы действий, а в Беларуси это существенный фактор, участники политического процесса вынуждены прибегать к пограничным и непрямым ресурсам решения политических задач, находящимся в зоне риска с точки зрения этики, философии, эффективности выбранного направления. В таком случае недостаток своих сил приводит к ситуативному объединению или допуску такого объединения с другими участниками политического процесса, которые не в полной мере соответствуют целям, но в данной конкретной ситуации являются лучшим выбором из возможных. Некоторые участники процесса присоединяются без согласования по своей инициативе, принося с собой свои методы решения своих задач. Ввиду открытости процесса не исключено подключение и провокаторов.

В целом, кроме проблемы неурегулированности политической системы важным фактором является отсутствие полной и объективной информации, а также личностные особенности участников и наблюдателей политического процесса, искаженно воспринимающие поступающую информацию.

На восприятие белорусского протеста накладывают серьезный искажающий отпечаток болезненные результаты самой “майданной” революции. Многие события и технологии из Беларуси проходят фильтры восприятия “майдана”, его последствий и шаблонов. Многие в стране и очень часто за ее пределами настолько напуганы результатом украинской так называемой “революции достоинства”, что любые сходства склонны трактовать как ее повторение. Отсюда, к слову, может произрастать лояльность к жестоким методам белорусских властей.

В итоге, для белорусского общества, в условиях критики в адрес и протестующих, и самого Александра Лукашенко, как-будто остается единственный выход по более глубокой инкорпорации в состав России. Варианты реформирования государства на основе нейтралитета и профессионализма государственных элит, как бы даже не рассматриваются. В этом, третьем, случае на сторонников данного выбора давят уже с двух сторон и такую ситуацию можно описать метафорой “между молотом и наковальней”.

Очевидно, что значительная часть протестующих избегает крайностей, приписываемых им обывателями, а причины их недовольства заложены в объективных трудностях, существующих в стране. Другое дело, что возникшей турбулентностью могут воспользоваться недружественные для Беларуси и/или России силы. Однако в сознании значительной части белорусского общества наметился ментальный перелом, обозначивший возникновение гражданского общества на новом уровне самоорганизации, взаимной поддержки и самосознания, исключившие для себя посредника в виде авторитарной личности ненавистного им президента. Именно в этом может заключаться основное достижение и предпосылка успеха белорусского протеста на данный момент.