Юлия Виноградова Уже неделю в Венеции торжествует красный крылатый лев. За каждым поворотом узких средневековых улочек поджидает очередная выставка. Водные автобусы, мосты, мусорные урны заклеены не рекламой модной одежды или зубной пасты, а именами художников всех возможных национальностей. Венецианская биеннале, этот смотр мирового современного искусства, всегда придерживалась именно национального принципа. Почти как Олимпийские игры – при нынешней глобализации и практически отсутствии границ для перемещения искусства куратор-тренер и художники-спортсмены приезжают из других стран, чтобы присоединиться к своей команде. В борьбе за обладание престижнейшим «Золотым львом». Но Венеция – город карнавала, поэтому особенно интересно приподнимать праздничные маски, разглядывая за бисером и мишурой национальные проблемы, саморефлексию разных народов.
Олимпийские игры приходят на ум не случайно. В этом году одним из самых ярких павильонов был американский, вокруг которого собиралась постоянная толпа. Кто-то стоял в очереди, чтобы попасть в сам павильон, ограниченный по количеству посетителей, кто-то наблюдал за перформансом, который проводили у входа в павильон не кто-то, а члены олимпийской сборной по легкой атлетике. Художники, выступающие под объединенным именем Allora&Calzadilla, размышляли на тему соревновательности и конкуренции (такую актуальную для всей американской культуры), будь то спорт, коммерция, военная индустрия или та же биеннале. Отсюда – перевернутый 40-тонный танк, по гусенице которого бежит спортсмен, или банкомат, соединенный с органом (банкомат настоящий, деньги выдает – проверено).
Как и в любом соревновании, на биеннале есть свой победитель. Им стал павильон Германии, который в этом году отдавал должное Кристофу Шлингензифу, одному из самых оригинальных режиссеров XX века, ушедшему из жизни прошлым летом, немного не дожив до 50. Шлингензиф умер от рака легких, но воспринимал свою болезнь не как напасть, а как источник вдохновения. Собственно центром экспозиции и стала его флуксус-оратория «Церковь страха перед чужим во мне». Павильон Германии, как когда-то и театр, был превращен в средневековый храм с витражами, скамьями, свечами, но лозунгами и чуть ли не историей болезни вместо проповеди.
Не менее смело смотрится и проект павильона Италии, огромный, щедрый, богатый, как и все многовековое искусство южной страны. Идея этого года оригинальна как никогда – куратор Витторио Сгарби пригласил выбрать произведения для павильона писателей, мыслителей, режиссеров, в общем, любых интеллектуалов, кроме арт-критиков. Проект назвали «Искусство это не Коза Ностра», с одной стороны предоставляя тем самый карт-бланш художникам на соблазнительную тему итальянской мафии, а с другой – поддерживая основной проект биеннале, как раз исследующий вопрос объединенного мира искусства. Результат получился впечатляющий. Тут и распятая на кресте кровавая Италия, так же как и в немецком павильоне с имитацией церковной атрибутики, – это в кичащейся своей религиозностью Италии. И отдельная экспозиция, посвященная Коза Ностре, с газетными вырезками, убийствами и массой другой фактуры. И какие-то орудия пыток, повешенные, оргии, собранный из старой одежды итальянский флаг, Каддафи, Папа Римский, беженцы, танки, ужасы и безумие. У входа в павильон на двух тронах, сделанных из каких-то пластиковых кишок, красовались Адам и Ева, живые и обнаженные. В общем, религия, политика, насилие – примерно так отмечает Италия 150-летие своего объединения (это тоже одна из тем павильона).
На социально-политические темы, которые совсем не затронула в основном проекте куратор Биче Куригер, помимо Италии высказались еще несколько стран. Так, Египет показал видеоарт, посвященный, разумеется, произошедшим революционным событиям (странно было ожидать чего-то другого). Израиль целиком отдал своей павильон художнице Сигалит Ландау, которая посвятила свои разноплановые работы (видео, инсталляции, перформансы) геополитическим вопросам региона Мертвого моря. Польша в проекте «И Европа будет потрясена» рассказывает о Движении Еврейского Возрождения, политическом сообществе, включающем более 3 млн. человек. Дания вообще представила международный проект, в котором задействованы немецкий куратор Катерина Грегос и 18 художников из 12 стран мира. Тема более чем интернациональная – свобода слова, тут вспомнили и цензуру в России, и WikiLeaks, и события в Северной Африке, китайский эпизод Google и то, что Дания уже много лет входит в десятку международного рейтинга свободы прессы. А около павильона построили даже специальную трибуну, где шли перформансы на тему свободы слова – кто-то пел, кто-то кашлял, но все так или иначе упражнялись с человеческим голосом. Наконец, Ирак, который вернулся на биеннале после долгих лет отсутствия (с 1990 года), посвятил свой собранный из работ шести художников проект под названием «Раненая вода» нехватке воды, что для страны является гораздо большей бедой, чем война или терроризм.
Вода вообще проходила красной линией через многие проекты, что и понятно – дело ведь происходит в Венеции.
Сам павильон Венеции показал очень красивую инсталляцию из лодок и видео, посвященную, конечно, воде. Питьевой воде и ее очистке посвятила свою сложную арт-конструкцию из труб Аиша Эркмен, которую представил Турецкий павильон. Водный проект был и у павильона Греции, художница которой под именем Диоанди рассказала, что в связи со сложным послекризисным положением грекам не остается ничего другого, как размышлять, рефлексировать о себе, своей стране и смысле бытия. Отсюда получилась лаконичная и медитативная инсталляция – вода, луч света и музыка, звучащая всего на нескольких нотах, но создающая одновременно глубокую тишину, гармонию и волнение.
Впрочем, не только вода, но даже лед проник в произведения художников. Швейцария выставила проект Томаса Хиршхорна, которого когда-то вдохновили кристаллы льда. Теперь он создал невероятную инсталляцию, в которой реальные объекты вроде телевизоров или стульев покрыты всепроникающими кристаллами, противопоставленными в своей красоте, чистоте и правильности окружающему материальному миру.
Если Хиршхорн прорастил в своем мире сотни кристаллов, то Майк Нельсон, которого пригласил павильон Великобритании, представляет жизнь в качестве лабиринта. Его проект собрал самую большую очередь на биеннале, но не потому, что среди зрителей собралось так много поклонников Нельсона, а потому что то, что было построено внутри павильона, просто не могло вместить много людей. Практически точный портрет турецкого жилого дома, двора, караван-сарая, заброшенного, пыльного, набитого ржавым хламом и фотографиями таких же дворов в разных городах и городках. Множество путаных коридоров и комнаток, из которых каждый, по мнению художника, должен найти свой выход. Так же как это происходит и в жизни.
В жизни, где дается шанс, кому-то больший, кому-то меньший. О судьбе и ее превратностях рассуждает в своей инсталляции художник павильона Франции Кристиан Болтански. Его судьба – это не греческие мойры, плетущие бесконечные нити, а сложная металлическая конструкция, по которой потоком несется человеческий род, а равнодушный счетчик отмеряет количество рожденных и ушедших.
Так что если для одних жизнь – соревнование, где все зависит от тебя, для других – лишь предначертанная судьбой линия. Но и те и другие готовы претворяться, тем более если речь идет о прекрасной Венеции.
