Вероника Чернышева Что-то неуверенно последние пять лет держатся давно покорившие весь мир звезды на российской земле. Вот Мадонна, например, концерт в «Лужниках» в свое время не сдюжила. Ну это объективно говоря. Выступила, конечно. Но простыла. Потом, говорят, чертыхалась, сплевывала нервно через свой сексуальный промежуток меж передними зубами: «В Россию больше ни ногой!» Но это давнее прошлое. Из недавнего - Микки Рурк вел себя как-то не по статусу. Не то чтобы комплексовал, напротив, казался подчеркнуто развязным – что, по сути, одно и то же.
Воротилы арт-бизнеса убедительнее. Но тоже не очень. Так, знаменитый Лари Гагосян ступил когда-то на московскую землю с сомневающимися интонациями. «Проникновение?» – так называлась первая в Москве выставка принадлежащих ему достижений мирового арт-хозяйства. Вторая – For what you are about to receive. И это местные московские острословы быстренько интерпретировали, как «То, что мы вам впарим». Потирали руки. Ничего-то, мол, не выйдет. Но тут уже сомневались мы, а не он. Ничего. Вышло. Лари Гагосян тогда много продал. Но тут кризис. Уже объективные причины для потери всяческой уверенности. Свой ли ты, чужой, с пропиской ли, с визой, с амбициями или без. И, казалось, от культуртрегерских инициатив Дарьи Жуковой и Романа Абрамовича, громко и неожиданно заявивших о своих планах на ниве коллекционирования и популяризации чужеземного современного искусства, уж точно ничего не останется. Хотя все знали – в 2009-м они собираются показать Москве во вновь освоенном «Гараже» знаменитую коллекцию современного искусства французского миллиардера Франсуа Пино. Не все, конечно. А, так сказать, избранное. И самого Пино пригласить.
«А у вас все в порядке?» – спрашивали интересующиеся у служителей «Гаража». Все. Свершилось. Вчера в московском арт-центре «Гараж» на Бахметьевской открылась выставка «Определенное состояние мира?». Сорок четыре произведения из коллекции Пино на 8500 кв. м знаменитого мельниковского «Гаража». Амбициозная выставка с интонациями глобальной неуверенности в названии. Дэн Флавин, Джеф Кунс, Такаси Мураками, Синди Шерман, Билл Виола. И прочие сомневающиеся. Но, повторимся, не сомневается сейчас кто? Мировой кризис – объективный повод, не так ли? Да и прав был тот, кто перефразировал Декарта (задолго, кстати, до мирового финансового кризиса): Dubito ergo sum. «Я сомневаюсь, значит, я есть».
То, что нам предстоит
Приглашенным куратором выставки «Определенное состояние мира?» выступила Каролин Буржуа. Дипломированный психоаналитик, Каролин Буржуа занимается современным искусством с 1988 года. С 1998-го работает куратором коллекции видеоарта Фонда Франсуа Пино. Каролин Буржуа любезно согласилась ответить на несколько вопросов корреспондента «НГ» в самый разгар монтажа экспозиции в «Гараже».
– Каролин, выставка коллекции Франсуа Пино планировалась задолго до кризиса. Внес ли кризис какие-то коррективы в концепцию или контент?
– Нет, кризис ничего не изменил, осталась прежней концепция – попытаться показать картину состояния мира (как гласит заголовок), представляя при этом, как сильно он изменится. С этой точки зрения художники всегда являются прорицателями.
– Могли бы вы в двух словах охарактеризовать искусство, которое собирает Франсуа Пино?
– От минимализма до очень-очень современного искусства.
– Какая работа из представленных московской публике кажется вам наиболее созвучной современности, моменту, состоянию вашей собственной души?
– Вся выставка соответствует моему состоянию. Когда я делаю проект, я всегда вкладываюсь в него всей душой. Я надеюсь, что подборка произведений в экспозиции позволит каждому посетителю увидеть работу, которая найдет отклик и в его душе.
– Как работалось в мельниковском «Гараже»? Русские считают Мельникова самым выдающимся в мире архитектором, каково ваше мнение? Как вы относитесь к русскому авангарду?
– Я полностью согласна, что Мельников – великий человек. Мы работали в «Гараже» с двумя французскими архитекторами из Agence Search Каролин Бара и Тома Дюбюиссоном и, разумеется, стремились сделать особый акцент на мельниковской архитектуре через экспозицию. Например, мы разместили инсталляцию Дэна Флавина прямо под потолком, подчеркивая нетипичную структуру крыши. Получилось очень эффектно. А что касается русского авангарда – он определил весь наш век.
– Ваши комментарии к заглавию выставки «Определенное состояние мира?». Как объяснить знак вопроса? Является ли для вас самой состояние мира «определенным»? Вообще каким вы находите современный мир, на что он вас вдохновляет?
– Знак вопроса означает, что у нас нет готовых ответов. Мы сами ищем разные подходы к решению проблем современного общества. Состояние его и впрямь неопределенное. Кризис подтверждает это красноречиво, как ничто другое.
– Чего вы ждете от московской публики?
– Я уверена, что московская публика меня удивит. Но надеюсь, что и мы сможем удивить ее нашей выставкой.
Пино и все, что кроме
Франсуа Пино по праву считается одним из самых влиятельных людей в арт-мире. Во-первых, ему принадлежит международный гигант – аукционный дом Christie’s, ему же – одна из самых крупных в мире коллекций современного искусства. То есть актуальное для него – не тихая тайная слабость, но позиция. Старое и новое в одних руках – в этом смысле Пино, конечно, куда круче прославленной акулы арт-бизнеса Лари Гагосяна. По крайней мере рейтинги ArtReview за 2006 и 2007 годы возглавляет именно Пино, с уверенным постоянством опережая не только Лари Гагосяна, но и директора лондонской галереи Tate Николаса Сероту. (Правда, в 2008-м картина поменялась – Пино уступил лидерство Дэмиану Херсту в связи с нашумевшим монографическим аукционом работ последнего.)
Итак, виртуальное или реальное присутствие Пино в Москве, несмотря ни на какие кризисы, – вещь, прямо скажем, духоподъемная.
Сын лесника, с трудом сводившего концы с концами, с трудом окончил школу. Не хотел ни учиться, ни работать, ни дружить со своей добропорядочной семьей. В 24 года уехал в Алжир. И тут, как у всех великих, начинается темное место в биографии. Поговаривают – там Пино занимался оружием и наркотиками. Но мало ли что поговаривают, если победители неподсудны. Может быть, именно там как раз звездный неуч взялся за ум да и овладел какими-нибудь магическими секретами коренных обитателей Северной Африки – древних берберов. Скорее так. Ибо иначе объяснить все, что происходило в жизни Франсуа Пино дальше, довольно трудно.
Вернулся на родину в 27 лет и, основав Pinault Group, вполне невинно, хотя для молодого бизнесмена весьма успешно, принялся торговать древесиной. Начало прекрасному в его жизни положило полотно Пита Мондриана, купленное за 8,8 млн. долл. Кстати, в 1990-м.
Девяностые вообще стали лихими для многочисленных конкурентов Пино в бизнесе, которые уже не знали, откуда еще ждать появления «железного дровосека». Пино скупал все. Когда он стянул в свои владения Puma, FNAC, Gucci, Yves Saint Laurent, Boucheron, Printemps, чулочную фабрику, виноградники и прочая, прочая, прочая, его стали называть «спрут». Впрочем, общественному мнению Франсуа Пино стал милее, когда в 1998 году приобрел аукционный дом Christie’s. А через десять лет Пино занял 39-е место в списке Forbes с капиталом 16,9 млрд. долл. Молод душой, полон идей, планирует увековечить свое имя созданием музея имени себя. Для чего уже арендовал на 30 лет 3000 кв. м бывшей венецианской таможни. Именно туда, что понятно, Пино планирует поместить все собранное. Московской же публике, как и обещали до кризиса, представили избранное.
