Юлия Виноградова На прошлой неделе в Брюсселе стартовала BRAFA – Brussels Antiques&Fine Arts Fair. Эта ярмарка одна из самых старых в Европе (существует с 1955-го), до нынешнего года была известна под французским именем Foire de antiquaires de Belgique и ориентировалась на внутренний бельгийский рынок. В последние несколько лет ярмарка начала стремительно расти, количество зарубежных участников и тематика расширились, а само мероприятие становилось все более популярным (например, в прошлом году его посетило 40 тыс. человек). Теперь руководство решило официально объявить о смене стратегии. «BRAFA – наш новорожденный ребенок. И, как любые родители, мы считаем его самым прекрасным в мире и пророчим ему большое будущее», – сказал на открытии один из ее руководителей, антверпенский антиквар Кристиан Вруир.
Сменив имя, ярмарка, впрочем, не сменила место. Пятый год она занимает огромное пространство центра Tour&Taxis – два здания бывших Королевских складов, куда прежде попадали все грузы, ввозимые в Брюссель. «Я помню, как моей маме приходилось простаивать здесь целый день, чтобы получить посылку от друзей из Лондона, в которой оказывалась лишь пара игрушечных машинок для меня, – вспоминает бельгийский искусствовед Ги де Гроот, один из посетителей ярмарки. – Теперь бывший склад стал одной из самых интересных выставочных площадок в Брюсселе». Длинное кирпичное строение с уникальной крышей из стекла и металла, которой брюссельцы гордятся примерно так же, как москвичи когда-то гордились перекрытиями Манежа, увешано плакатами с эмблемой ярмарки – портретом мужчины в ярко-синем тюрбане кисти ван Эйка. Прессу и коллекционеров пригласили сюда за два дня до публичного открытия.
Королевское открытие
Несмотря на то что Tour&Taxis находится в самом центре города, добираться пешком сюда неприятно – рядом канал, живописный, но порядком заброшенный, за ним – продолжающаяся стройка местного «сити» из стекла и бетона, горы мусора, слоняющиеся в ожидании работы легальные и нелегальные разнокультурные эмигранты. Здание видно издалека. С утра стоянка пустая, к вечеру она наполняется дорогими автомобилями, неспешно подплывающими к главному, хотя и непредставительному входу. За ним – узкий вестибюль и огромная, но очень легкая инсталляция из светящихся шаров над гладью воды, везде белые орхидеи. «И никаких анемонов!» – говорят брюссельцы, намекая на последнюю ярмарку TEFAF в Маастрихте, в серьезную конкуренцию с которой явно намерена вступить BRAFA. Посмотреть экспозицию журналистов пускают не сразу, сначала почти насильно кормят пирожками, поят вином – видимо, чтобы заранее задобрить. Пресса в основном бельгийская – ярмарка ориентирована в первую очередь на местные интересы, афишами увешен весь Брюссель, Антверпен и другие антикварно развитые города.
В первые часы в залах пусто, на стендах продолжают расставлять экспонаты, пылесосить ковры, чистить серебро, клеить этикетки. Среди орхидей скромно расставлены тарелки с морковкой и сырой цветной капустой в качестве закусок. Запахи настоящей еды появляются только к вечеру вместе с бельгийскими коллекционерами. Они толкаются у входа в попытках сдать в гардероб не по погоде теплые пушистые манто, сразу набрасываются на бесчисленные крошечные шашлычки, бутербродики с фуа гра, рыбные суфле – организаторы знают: хороший клиент – сытый клиент.
После пяти вечера появляется и главный гость – королева Бельгии Паола и ее дочь принцесса Астрид. Окруженные плотной толпой пытаются сказать какие-то приветственные слова, отворачиваются от вспышек, проходят пару стендов и удаляются. В отличие от них увлеченные искусством и вдохновленные приятной атмосферой коллекционеры будут гулять по ярмарке до самой ночи еще два дня до публичного открытия. Несмотря на то что коридоры и стенды на BRAFA совсем не так бесконечны, как на громадной TEFAF.
Что любят бельгийцы
Здание площадью 12 тыс. кв. м населили 130 галерей. Принцип размещения кардинально отличается от принятого на TEFAF. Здесь все вперемешку: рядом с классической живописью – африканские статуэтки, напротив средневековой скульптуры – творения Уорхола и Кляйна. Так организаторы стремятся, с одной стороны, разнообразить впечатления посетителей, с другой – следовать в ногу со временем. А нынешняя мода коллекционирования как никогда подвержена дизайнерскому подходу к экспозиции, где смело сочетаются самые на первый взгляд не сочетаемые вещи.
Эта тенденция сказывается и в оформлении стендов, сдержанных, почти минималистских, особенно у бельгийцев, а вот французы зачастую стремятся к роскоши и массовости. Впрочем, те вещи которые они показывают, как правило очень интерьерные. Есть несколько исключительно дизайнерских стендов, например, брюссельская галерея Flore выставила в одном пространстве светящиеся панно современных художников Николаса Тода и Дэмиана Фитча, резной каминный экран XVII века, бронзовые подсвечники и пару антикварных кресел. Нередко среди антиквариата можно встретить сразу узнаваемые лампы Джио Понти. Тот же принцип эклектики использует и всемирно известный дизайнер Аксель Верворд (Axel Vervoord)– на его стенде коллекция из собственного замка близ Антверпена: археологические фрагменты, восточная скульптура, мебель XVIII века на фоне черно-белых полотен Вазарелли. Его стенд настолько популярен, что расположенная напротив парижская галерея Le Minotaure жалуется на то, что клиенты пропускают их стенд, засмотревшись на придумки господина Верворда. Сама Le Minotaure традиционно привезла Парижскую школу, их французские коллеги – импрессионистов и постимпрессионистов. Живопись соседней Франции оказала на развитие бельгийской школы огромное влияние и всегда находит клиентов.
Несмотря на то что ярмарка начинает набирать обороты как международная, бельгийское искусство на BRAFA очевидно доминирует. Старых фламандских и голландских мастеров выставили галереи Florence de Voldere, Xavier Goyet, Klaas Muller. Широко представлено и декоративно-прикладное искусство, в том числе фарфор, гобелены, деревянная скульптура. На стенде Bernard de Leye красуется очень редкий регаль XIII века – настольный орган, происходящий из несуществующего ныне брюссельского монастыря Berlamont (320 тыс. евро), а галерея Bruil&Brandsma из Амстердама выставила огромные кованые церковные ворота (20 тыс. евро).
Многие галереи предлагают бельгийский импрессионизм и экспрессионизм – Джеймса Энсора, Эмиля Клауса, Густава де Смета, Вилема Паерелса, встречаются работы еще одного знаменитого бельгийца – Рене Магритта. Дилеры, занимающиеся второй половиной XX века, привезли в первую очередь работы художников группы «Кобра», выставка которой как раз проходит в брюссельском Музее изящных искусств, – Карела Аппеля, Люсеберта, Пьера Алешински, которому, например, почти целиком посвятила свой стенд галерея Jos Jamar из Антверпена.
Помимо национального искусства огромным спросом у бельгийцев пользуется африканское – например, на стендах брюссельских галерей Dartevelle и Claes было не протолкнуться. Что вполне понятно – Бельгия как колониальная страна имеет многолетние традиции изучения и собирательства этого искусства, а в Брюсселе расположен один из самых больших и любопытных музеев культуры Центральной Африки.
Из художников XX века особенно было заметно преобладание работ Александра Колдера – галереи выставляли множество его гуашей по цене 50–70 тыс. евро, на стенде мадридской Wakonigg Antiguedades – его кинетическая скульптура (680 тыс. евро), а у галереи Chevalier – ковер, созданный в 1970-х по его рисунку. Отдельным аккордом выделялась огромная, как всегда разноцветная скульптура Ники де Сан Фаль «Машина мечтаний» (2,8х3,5х1,2 м, 950 тыс. евро), которую привезла парижская галерея Pascal Lansberg.
Что касается кризиса, то он на ярмарке как-то особенно не ощущается – деловая атмосфера, продавцы, только готовые к снижению цен, и заветные красные точки «продано», появившиеся уже в первые часы работы ярмарки. Через несколько дней точек заметно прибавилось, а часть галерей обновили экспозицию на своих стендах.
Брюссель по-русски
Русское присутствие на ярмарке как никогда заметно. Хотя бы потому, что впервые в крупном европейском мероприятии принимает участие российская галерея. По правде сказать, Ravenscourt Galleries, о которой и идет речь, – галерея, хотя и основанная русскими арт-дилерами, но в Лондоне, и занимавшаяся до последнего времени европейскими импрессионистами и постимпрессионистами. Несколько лет назад Ravenscourt открыла площадку в Москве – помимо импрессионистов здесь выставляется русское искусство XX века. На счету галереи уже несколько международных проектов, а ее всегда эстетский стенд на Российском антикварном салоне давно говорил о том, что галерея явно переросла узкий московский арт-рынок.
Так что учаcтие Ravenscourt Galleries в ярмарке в Брюсселе приятно и неудивительно, а ее экспозиция прекрасно вписывается в общий контекст BRAFA: Дюфи, Дерен, Сюрваж, Гончарова, Ларионов, Экстер, дополненные скульптурой Фернана Армана, минималистской графикой Александра Константинова и конструктивистскими фотографиями Владислава Ефимова. Последние, кстати, сразу вызвали большой интерес у любопытных до всего нового бельгийских коллекционеров. Заманивает же на стенд роскошный пейзаж Бернара Бюффе, размещенный в самом центре стенда.
Появление русских на ярмарке неизбежно стало событием – брюссельские газеты пестрели статьями про рынок русского искусства, Le Soir опубликовала большое интервью с владельцами галереи, стенд пользовался популярностью у посетителей и коллег, а уже в первые дни салона было совершено несколько удачных сделок. Впрочем, несмотря на это, русские на BRAFA – пока экзотика, привлекательная, но все-таки немного чужая. Но первый решительный шаг, похоже, уже сделан.
При этом само русское искусство можно было встретить на салоне повсеместно, и прежде всего Парижскую школу. У Domnique Hurtebize два абстрактных холста Андре Ланского (80 и 90 тыс. евро), у Maier Fine Art из Штутгарта – полотно Хмелюка (55 тыс. евро) и крошечная работа Пуни (17 тыс. евро). У парижской галереи Beres – две работы Павла Мансурова 1960-х годов, холст Александры Экстер 1917 года (180 тыс. евро) и ее же акварель 1916 года в десять раз дешевле. Экстер можно было найти и на стенде мадридской Wakonigg Antiguedades (380 тыс. евро), так же как и «Суприматический рельеф» Владимира Лебедева 1920–1922 годов (150 тыс. евро). Парижская галерея Zlotowski предлагает коллажи Сюрважа 1918–1919 годов (80 тыс. каждый), а David Levy – коллаж Баранова-Россине 1911 года (20 тыс.) и прекрасное полотно Сержа Полякова 1955 года (520 тыс. евро), а также типичный лик Алексея Явленского (500 тыс. евро). На стенде Philipp Segheres из Остенде – небольшой тушевой рисунок Василия Кандинского (35 тыс. евро).
Встречается и прикладное искусство, например, пара ваз императорского фарфорового завода в парижской галерее Theoreme (17 тыс. евро) или три серебряных блюда из сервиза Екатерины Второй на стенде брюссельской Bernard de Leye (120 тыс. евро). На стенде галереи, Lingier из Гента еще одна любопытная вещь, связанная с русской темой, – полотно бельгийского живописца Леона де Смета. Как утверждают владельцы галереи, художник изобразил балерину Анну Павлову (правда, мало похожую на саму себя), с которой встретился в Лондоне.
Успешное открытие BRAFA, международной ярмарки, способной конкурировать с TEFAF и Биеннале антикваров, говорит о том, что на самом деле арт-рынок мало подвержен финансовым крахам и на хорошее искусство всегда найдется покупатель. А когда галерея из Калифорнии приезжает в Брюссель, чтобы продать буддийское искусство Индии, понимаешь, что современный рынок искусства не знает не только кризисов, но и границ и давно стал поистине глобальным.
