История патриота. После Достоевского все, кто к России тянулся, уже к России больше не тянутся

И помойка на каждом углу… Фото Екатерины Богдановой

Русских не любят. Русских никогда не любили. Русских не будут любить никогда.

Тут много причин.

Русские сами виноваты. Русские делают все, чтобы их не любили, – русские плохо играют в футбол и плохо поют эстрадные шлягеры, а когда здороваются, то не рады тому, с кем здороваются, – русские, когда говорят «здравствуйте», смотрят не прямо в глаза, а куда-то в сторону и вбок. Еще у русских помойка на каждом углу. Конечно, после всего этого русских вряд ли можно полюбить.

Еще русские неправильно стратегически используют Достоевского. Русские считают, что Достоевского надо навязывать всем, кто тянется к России. После Достоевского они уже не смогут не любить Россию. На самом деле все наоборот. После Достоевского все, кто к России тянулся, уже к России больше не тянутся.

Россию и русских все ругают. К русским постоянно какие-то претензии. То у русских русское выражение лица, при котором от русских непонятно чего ждать – не то русские ударят топором, как Раскольников, не то станут говорить о чем-то таком духовном, как академик Сахаров или священник Кураев. А от других, можно подумать, всегда знаешь чего ждать. Тоже не знаешь. То русские много пьют. Как будто бы другие много не пьют! Тоже много пьют. Но русские много пьют не потому, что хотят много пить, а потому, что у них много причин, чтобы много пить. А у других таких причин нет. А у русских есть. То русских упрекают, что они посадили Ходорковского. Но так случайно получилось. И с «Пусси райот» тоже случайно. А кто кого случайно не сажает? Все сажают. А претензии опять же только к русским. То русские мало работают. Почему мало? Русские много работают. Другие – например панды – вообще не работают. И никто им это не ставит в вину, а, наоборот, все с ними носятся и хотят сняться на их фоне. А на фоне русских никто сниматься не хочет. Хотя русские работают значительно больше панд. (…) Русские привыкли, что их ругают. Они давно не обращают на это внимания. Лишь бы платили деньги за нефть и газ, а там пусть ругают.

Не привык только русский патриот.

Русскому патриоту неприятно, когда Россию ругают. Россия выиграла войну. Россия написала «Евгения Онегина». Россия сняла «Андрея Рублева». Россия придумала водку и все, что вокруг водки – черный хлеб, граненый стакан и пьяный русский бред. За все это России можно простить то, чем Россию обычно попрекают – скверный запах изо рта и помойку на каждом углу.

Доводы патриота в защиту России довольно банальны, но справедливы – Россия спасла мир от татаро-монгол, фашистов, русских писателей и Стаса Михайлова. Россия приняла весь их удар на себя. Что было бы, если бы татаро-монголы прошли дальше в Европу? Если бы фашисты дошли до Урала? А если бы русские писатели заполнили русской литературой весь мир? А если бы Стас Михайлов вышел в Европу? Так нет, не вышли, не дошли, не прошли, не заполнили. Потому Россия их взяла и растворила в себе.

Русский патриот – сложное явление. Ему сложно не только с Россией. Ему и с самим собой тоже сложно. Он православный, но не верит в Бога. Он православный только потому, что в России все православные, хотя в Бога тоже не верят. Он антикоммунист, но с коммунистами ему хорошо. Он не гомосексуалист, но с гомосексуалистами ему тоже почти хорошо. Он литературоцентричен, но устал от русских писателей. Он в них не верит, как не верит и в Бога. Он не любит русский пейзаж, потому что тоже устал от него, как от русских писателей. Сколько времени одно и то же – лес, поле, серое небо, водка, помойка на каждом углу. Поневоле устанешь.

В России всем сложно. А русскому патриоту в России сложнее всех. Ему сложнее, чем оппозиционеру, гомосексуалисту, лилипуту или негру. Хотя его не сажают так надолго, как оппозиционера, не унижают так, как гомосексуалиста, не смотрят на него свысока, как на лилипута, и не кидают в него, как в негра, бананом, но не любят еще больше их.

Русские не любят своих патриотов.

Русские не верят патриотам. Они убеждены – русские патриоты совсем не русские. Они только говорят, что они русские. А внутри каждого из тех, кто называет себя патриотом, живет бог знает кто – олигарх, китаец или даже негр. Патриотизмом они только прикрывают свою нерусскую сущность. К тому же русские слишком хорошо знают, что Россию любить невозможно. Можно любить только отдельные ее части. И то тоже нельзя. А любить всю Россию целиком тем более нельзя.

Больше всего русского патриота раздражает Москва.

Москва – русский город. Тогда почему их здесь столько? Почему они тут? Кому все это надо – чебурек, манты, тархун, хинкали, шашлык, аврат, халяль, весь Кавказ, минарет, калмык, узбек, Ибрагимбек, галушка, бульба, карпаччо, пицца, синагога, кошер, Алан, Сослан – зачем? Тем более они все сами говорят, как им здесь неуютно. Но тогда почему они здесь? Почему они окружили русского патриота со всех сторон?

Но русский патриот не унывает и продолжает бороться с врагами. Их много. Враги русского патриота – это все, кроме русских. Прежде всего Средняя Азия и Кавказ. Раньше были евреи, но теперь он к евреям относится хорошо. Китайцы – тоже главные враги, но пока русский националист к ним не готов. Тем более что китайцев вокруг еще не так много и они не так раздражают.

Когда-нибудь все еще будет. Русские войдут в Европу, а Средняя Азия и Кавказ уйдут за Урал. Стас Михайлов будет главным брендом мировой музыки, а русский писатель – трендом мира.

Русские люди не умеют гордиться Россией. Русские вещи и русские звери умеют это делать.

Я знаю только одного патриота России, в котором был собран воедино весь русский патриотизм. Это мой школьный ранец, который я носил с первого по третий класс. Он был готов за Россию в огонь, воду и под землю. Он не мог без России. Он был сама Россия.

Он был непонятного цвета, как и Россия. Россия – цвета водки. Но не белая. Ранец тоже был цвета России. Но не белый. Он носил в себе Россию. Россия была букварь. Потом Россия была мой самый первый учебник литературы. Россия была пенал, где были карандаш и ручка.

Ранец был терпелив, как Россия. Ранец терпел, когда я его засовывал под парту, забывал в троллейбусе или использовал вместо штанги во время футбола во дворе. Ранец любил Россию и готов был все это терпеть. Потому что все это происходило в России. Ранец был горд, что он за спиной русского школьника младших классов. Что им русский школьник ударил по голове свою одноклассницу. И пытался плечиками ранца задушить другую одноклассницу по фамилии Мамуд. Не потому что она – Мамуд. А потому, что она на физкультуре толкнула меня под козла, где я едва не разбил очки. Ранец гордился тем, что он попал в самый центр русского детства. Что он участвует в воспитании будущего русского писателя. Он не хотел быть кейсом или рюкзаком. Или инкассаторской сумкой. Он в их сторону не смотрел. Он хотел быть только русским ранцем русского школьника с физкультурными тапочками, пеналом, диктантом по чистописанию и русским детством внутри.

Других патриотов я не видел. Хотя видел. Это заяц из «Ну, погоди!». Заяц был безнадежным патриотом. Он не завидовал Тому и Джерри. Он не обиделся, когда в Госдуме его назвали гомосексуалистом. Он хотел быть только русским зайцем в русском мультфильме.

Еще два русских патриота – это водка и мусоропровод. Они всем в России довольны. Они всем в России гордятся. Они никому не завидуют из своих западных аналогов. Они не представляют себя без России. Они не представляют Россию без них.

Водка знает, что только Россия дает ей полную возможность самореализации. Где еще водку будут пить столько, сколько в России? Нигде. Во всем мире водку немного отопьют, а потом про нее забудут. Потом займутся чем-нибудь еще. А в России водку будут пить, пить, пить, а даже если когда не будут временно ее пить, то все равно про нее не забудут.

Мусоропровод тоже знает, что, как бы русские ни оставляли помойку на каждом углу, все равно они без мусоропровода не смогут. Рано или поздно русские будут оставлять мусор только в мусоропроводе. Что весь русский мусор будет принадлежать ему одному.

Мусоропровод верит в свое большое будущее в России.

Все остальные только делают вид, что они патриоты, а потом выясняется, что они относятся к России хуже русофобов.

Русский космический корабль – не патриот России. Он бы хотел взлететь из другой страны. Про Россию он все знает. Он знает, что далеко он из нее не улетит. Совсем немного полетит – и потом упадет.

Все остальные – не патриоты. Русский футболист тоже не патриот России. Он знает, что Россия не рождена для футбола.

Большой театр тоже не патриот России. Россия заставляет его танцевать и петь. А он танцевать не хочет. Он хочет только петь и не отвлекаться на танец.

Православие тоже не патриот. Раньше было патриотом. Но потом перестало.

Белый медведь тоже не патриот. Он завидует панде. Вот панде хорошо – целый день жуй бамбук и наслаждайся жизнью. А тут, в России, как идиот. Целый день прыгай по этим долбаным льдинам.

И Северный Ледовитый океан тоже не патриот. Он не любит Россию. Россия перенесла его из Черного моря, где он когда-то находился, далеко на север из заставила его течь. В качестве Черного моря ему было удобнее. В нем плескались женщины, разные там дельфины и вкусная рыба кефаль. А теперь в нем, когда он Северный Ледовитый океан, плавают только подводные лодки, которые своими отходами совсем испачкали внутреннюю среду.

У русского патриота есть одна слабость. Даже не слабость, совсем ерунда. Мелочь. Пустяк. О нем даже не стоит и вспоминать. Ерунда, о которой не стоит и говорить. Эти пустяк и ерунда – насилие. Русский патриот к нему склонен и с ним дружит.

Насилие – лучший друг русского патриотизма. Других друзей у патриота все равно нет. Поэтому патриот всегда оправдывает своего друга. Оправдывает Ленина, Сталина, Петра I, майора Евсюкова и русского бюрократа – ментов, судей и политиков. Русский патриот сам знает им цену. Как от них пострадали сами русские. Но все равно их оправдывает. Все равно он их считает теми дровами, без которых русский костер не горит. Потому что они русские.

Когда-нибудь у русского патриота будут другие друзья. Лучшим другом патриота будет мусоропровод. Патриот окончательно устанет от России, спрячется у мусоропровода внутри и будет там заниматься спасением России.

Возможно, даже спасет. 

Публикация Нинель Яркевич