Два солнца

К нам Америка только сама не придет, но и Америка тоже сама придет. Виктор Гоппе. Прилетайте и живите в Нью-Йорке

Как произошла наша встреча – я говорить не буду. Потому что сам не знаю. Знаю только, что Он хотел поговорить с кем-то из представителей внесистемной интеллектуальной элиты. Почему Ему назвали меня – опять же не знаю. Но Ему меня назвали и потом к Нему привезли.

Мы долго молчали.

Он рассматривал меня с нескрываемым интересом.

– А Вы правда Он? – наконец спросил я.

Он кивнул.

– У меня левый глаз ничего не видит, – пожаловался я.

– У Вас не левый глаз ничего не видит, – зло сказал Он. – У Вас душа не видит. У Вас душа России не видит. У Вас душа только себя видит и только себя любит. А если бы Ваша душа Россию видела, то у Вас бы и левый глаз хорошо видел.

– А Вы любите книги читать? – спросил я.

– Я люблю Россию читать, – сказал Он. – Я Россию уже всю прочитал и постоянно ее перечитываю.

– Россия все берет у Европы. У России своего ничего нет, – сказал я.

– Россия все берет у Европы? – удивился Он. – Россия все только дает Европе. Россия дала Европе саму Европу. Но Европа – дура, поэтому ничего не может у России взять. Но все остальные тоже дуры. Они тоже не могут ничего у России взять. У России только сама Россия все может брать, – вздохнул Он.

Наступило молчание.

Я не знал, что еще спросить у Него.

Мне показалось, что наш разговор закончен.

Но оказалось, что еще нет.

– Но он мастер? – спросил Он.

– Кто он? – не понял я. – Прилепин?

– Да какой там Прилепин! – отмахнулся Он. – Он!

– Кто он? – переспросил я. – Пелевин?

– Какой еще Пелевин? – опять отмахнулся Он. – Он! Он!

– Кто он? – Я уже ничего не понимал. – Сорокин?

– Кто? – удивился Он. – Да он же! Он! Толстой же! Он мастер?

Я покачал головой.

– Я так и думал! – Он совсем не удивился. – Толстого либералы навязали. А Достоевский?

Я снова покачал головой.

– И этого либералы навязали! – тяжело вздохнул Он. – Я как чувствовал! Ну а кто мастер-то? Может, Гоголь? Или Горький? – с надеждой спросил Он. – И этих либералы нам дали? Вот гады какие! Вот твари-то! – не сдержался Он. – А Пушкин? Может, он?

Я кивнул.

– Ну слава богу! – успокоился Он. – Хотя…

– Да хрен с ними со всеми! – я тоже не выдержал. – Я не об этом хотел с Вами поговорить!

– А тогда о чем? – удивился Он. 

– О чем тогда еще говорить?

– О России и Европе, – начал перечислять я. – О войне и мире. О патриотизме. Об оргазме.

– Да что об этом говорить! – Ему стало скучно. – Там все ясно. Там уже все сказали. Фигня это все. А вот Пушкин все-таки мастер? Или нет? Или все-таки мастер?

– А Вы кино любите смотреть? – Я пытался поговорить о чем-нибудь еще кроме Пушкина.

– Я Россию люблю смотреть, – ответил Он. – И пересматривать Россию. Мне, кроме России, ничего не хочется смотреть. Иногда и хочется какое-нибудь кино про Россию посмотреть, но потом понимаешь – лучше саму Россию смотреть, чем кино про Россию!

– Что делать-то? – спросил я.

– Нам ничего делать не надо. Только читать Россию. И перечитывать Россию. И смотреть Россию. И пересматривать Россию, – сказал Он, – нам только самими собой быть надо. Все к нам сами придут. Европа сама придет. Украина сама. Прибалтика тоже сама. К нам Америка только сама не придет, но и Америка тоже сама придет.

К нам все придут. К нам и те, кто раньше был, придут. Древние греки придут. Древние китайцы придут. Атланты придут. Индоарийцы придут. Апостолы Христа придут. Юлий Цезарь придет. Папы римские все придут. Рафаэль придет. Шекспир там и все другие придут. А потом к нам и все те, кто после будет, придут.

– А почему все время только Вас выбирают? – не выдержал я.

– Потому что так для России лучше, – твердо сказал Он. – И Россия это знает. Поэтому и выбирает меня все время Россия. Я каждый русский колосок чувствую. Только я знаю, сколько в России дерьма и что с этим дерьмом сделать можно. Чтобы колоски сквозь дерьмо росли.

– Что Вам от нас нужно? Что Вы хотите от нас? – Я не хотел спрашивать Его об этом, но все-таки спросил.

– Мне от вас России надо, – не задумываясь ответил Он. – Я от вас России хочу. Чтобы у вас крылья росли, когда вы Россию читаете. Чтобы вы на крыльях в русское небо взлететь могли. Чтобы у вас ласты росли, когда вы Россию смотрите. Чтобы вы с ластами на самое русское дно опуститься могли и там, на дне, и нефть нашли, и газ нашли, и еще много чего нашли! А потом на крыльях снова в русское небо взлетели так высоко, куда еще никакой Запад не летал! И чтобы душа у вас всегда Россию понимала. Россию душой понимать надо, а не хреном! И чтобы мозги у вас далеко от души не отходили. Душа и мозги вместе должны быть! Чтобы мозги у вас душе были как МВД, а душа мозгам – как ФСБ!

– А Вам не обидно, когда Вас сравнивают со Сталиным? – Я думал, что Он обидится.

– Я этим горжусь! – не обиделся Он. – Ведь Сталин не только читал и смотрел Россию. Сталин еще и слушал Россию! Россия для Сталина как радио была. Сталин, как радио, включал Россию и слушал Россию. И не только ту Россию, что при Сталине была. Но и ту Россию, что до Сталина была и после Сталина. Дай бог так всем слушать Россию, как Сталин ее слушал!

– А почему Россия всегда отстает от Запада? – не выдержал я.

– Россия от Запада не отстает, – объяснил Он. – Это все либералы придумали. И Запад придумал. И мы сами себе внушили. Это у нас комплекс неполноценности такой. Запад никогда «Катюшу» не споет. И в русское небо никогда не взлетит. А русские и споют, и взлетят.

– А почему в России всегда темно? Всегда сумерки? – осторожно спросил я.

– Это Вам всегда темно, – жестко ответил Он. – Потому что Вам русское солнце не светит. Русское солнце не всем светит. Русское солнце еще заслужить надо. А кто не заслужил русское солнце, тому в России всегда сумерки и всегда хреново видно. Русское солнце каждому случайному хрену, который Россию не читает и Россию не слушает, светить не будет! Русское солнце его только обжигать будет! Все либералы и весь Запад только и хотят, чтобы им русское солнце светило! Но пусть они сначала прочитают Россию. И перечитают Россию. Пусть посмотрят Россию. Тогда для них из-за сумерек русское солнце выглянет! Они, конечно, хотят обмануть русское солнце. Они делают вид, что читают Россию и смотрят Россию. Но русское солнце не обманешь! Русское солнце знает, что они только себя читают и на себя и на свое дерьмо смотрят! Поэтому им русское солнце и не светит.

– А что будем делать с сельским хозяйством? – вспомнил я.

– С сельским хозяйством? – задумался Он. – Мы его от англосаксонского солнца беречь будем. Мы ему зонтик поставим. Чтобы его англосаксонское солнце не обжигало. А потом у русского солнца битва будет с англосаксонским солнцем! И русское солнце победит. Англосаксонское солнце на закат уйдет, а русское солнце – в зенит! И сельскому хозяйству только русское солнце будет светить!

– Англосаксонское солнце? – удивился я. – А что это за солнце такое?

– Вы только себя читаете. – Он даже обиделся. – Вы Россию совсем не читаете. А если бы Вы Россию хотя бы немного читали, Вы бы все про это солнце знали. Англосаксы с самого начала России в Россию лучи своего солнца посылали. Когда тут норманны были, то это не норманны были. Это англoсаксы были. И когда татаро-монголы здесь были, то это тоже не татаро-монголы были. Это снова англосаксы были.

– Татаро-монголы же с Востока, – не поверил я. – А англосаксы на Западе. Как же англосаксы могли на Востоке быть?

– Вы геополитику совсем не знаете. – Он посмотрел на меня даже с некоторым сочувствием. – Англосаксы сами на Востоке не были. Но они татаро-монгол с Востока в Россию вели, – терпеливо объяснил Он. – Потом англосаксы Смутное время установили и поляков привели. Но потом русское солнце стало светить и русский царь Романов пришел. Но англосаксы потом раскол устроили. Но потом русский царь пришел. Петр I. Он немцев привел. И немцы зонтиком стали для России от англосаксонского солнца. Но потом декабристы были. Декабристы хотели англосаксонские порядки в России установить. Потом Лермонтов. Он тоже англосакс был. Лермонтов под влиянием Байрона был и тоже лучом англосаксонского солнца стал. Потом Достоевский. Он тоже под англосаксами ходил. Он под влиянием Диккенса был. Но для России Толстой зонтиком стал. Он Шекспира терпеть не мог. Толстой все-таки точно мастером был. Потом Ленин и Троцкий. Они тоже лучами англосаксонского солнца были. Они немцев предали, которые для России всегда зонтиком были и не давали англосаксонскому солнцу Россию сжигать. Но тут Сталин пришел. Сталин англосаксов насквозь видел. Сталин к англосаксам спиной встал. Сталин от англосаксов Россию спас.

– А Китай? А мигранты? – Я хотел увести его от англосаксов. – Что с ними делать? Россия без Китая не сможет. И без мигрантов тоже не сможет.

– Вы тоже англосакс, – вдруг сказал Он. – Англосаксы простых вещей понять не могут. И Вы не можете простые вещи понять. Значит, Вы как анлосакс. С Китаем и с мигрантами все просто. Если Китай и мигранты лучами англосаксов будут, то Россия их никогда не примет. А если они лучами русского солнца станут, то примет. Пусть Китай и мигранты решат, чьи они лучи.

– А что Вы так много об англосаксах говорите? – Мне это и в самом деле было непонятно.

– Вы сами англосакс, – Он стал нервничать, – вот Вам и не нравится, когда об англосаксах говорят. Только Вы не знаете, что Вы англосакс. Есть русские люди, которые знают, что они англосаксы, а есть те, которые не знают. Вот Вы не знаете. Вы подсознательно англосакс. И Лермонтов тоже не знал. Он тоже был в подсознании англсакс. Он думал, что он русский и патриот России, а сам англосакс был. И еще гей был. Это потому, что он англосакс был. От англосаксов и масоны, и геи, и разная другая гадость пошла. Те русские люди, которые не знают, что они англосаксы, еще хуже тех, которые знают. Тех, которые знают про себя, что они англосаксы, сразу видно, а тех, которые не знают, только потом видно. Только когда они все уже сделают, как англосаксы. Когда они лучи англосаксонского солнца в Россию проведут. Вот Достоевский такой был. Сначала казалось, что он патриот России был. И антизападник был. И православный был. Но потом оказалось, что он англосакс все-таки был. Он лучом Диккенса был. И педофил еще. Он много зла России принес. Он педофилов лучше написать мог, чем патриотов России. У него патриоты – как бревна, а педофилы все – с харизмой! Нам надо тех русских людей, которые не знают, что они англосаксы, но хотят русскими быть, отличать от тех русских людей, которые знают, что они англосаксы, и не хотят русскими быть! И помочь им русскими стать!

– А как же их отличить? – не понял я. – Если они сами не знают, что они англосаксы?

– Тесты разные есть, – задумчиво сказал Он. – Опросы. Анализы. Проверки. Экспертизы. И еще Россию надо слушать, как Сталин умел ее слушать. Россия сама подскажет – кто в ней англосакс, но не хочет им быть, а кто англосакс и хочет им быть. Потом тем, кто англосакс, но не хочет им быть, помочь можно перестать англосаксами быть. Их к русскому солнцу надо повернуть, и русское солнце в них англосакса растопит, и англосакс из них уйдет. И они русскими смогут быть. Вот у меня два друга были. Они англосаксами были, но не знали об этом. Один друг – чекист. Он патриот России был. Он русские стихи наизусть знал. Русские песни хорошо пел. И вообще Россию очень любил. Но он все равно был англосакс. У него Джеймс Бонд кумир был. Он все фильмы с Джеймсом Бондом посмотрел и сам не заметил, как англосаксом стал. Он думал, что он все еще патриот России. Но он уже патриотом России быть не мог. И чекистом не мог. Он скоро от чекистов к англосаксам ушел и там окончательно англосаксом стал. А какой парень был! Как Россию любил! Но все равно стал англосаксом. Другой друг продавец был. Он что бы ни продавал, он все равно только чипсы продавал. Хотя и Россию любил, и русскую еду сам только ел, но он русской еды продать не мог, а только чипсы мог. Значит, он тоже англосакс был. Англосаксы только свою еду могут продать. Он поэтому из продавцов ушел к анлосаксам их еду продавать. А ведь тоже не должен был англосаксом стать, но все равно им стал. И еще лесник знакомый был. Он русский лес до безумия любил. Он каждое дерево в лесу, где он работал, знал. Он к своему лесу никого не подпускал. Он только один по лесу ходил. Он про лес прозу писал и пьесу хотел написать. Но вдруг и в него англосакс вошел. Он свой лес рубить стал, а потом поджег. Англосаксы же терпеть не могут русский лес. Он, когда свой лес срубил и сжег, к англосаксам, правда, не ушел. Он неизвестно куда ушел. А какой лесник был! И как свой лес любил! Если бы не англосаксы, он бы и сейчас по своему лесу ходил. И еще одна женщина знакомая была. Она стихи писала. Хорошие стихи. Даже пронзительные. И о России все время думала. Но она тоже англосакс была. Она американское кино очень любила и все время его смотрела. Англосаксы же только свое кино смотрят. «Апокалипсис нашего времени»  каждый день смотрела. И ее никак от американского кино оторвать было нельзя – ни стихами, ни мыслями о России. Она к англосаксам не ушла, но она стихи писать перестала. И о России больше не думает. Она теперь только американское кино смотрит. Мы им всем, когда я их знал, никак помочь не могли перестать англосаксами быть. У нас тогда таких возможностей не было. Сейчас только есть. Сейчас могли бы помочь. И Вам можем помочь, если хотите, англосаксом не быть.

– А как с мусором быть? – Я снова попытался отвлечь Его от англосаксов. – Мусора очень много. Свалок много. А переработки мусора никакой нет.

– Запад надо ограничивать, – недолго думал Он. – Запад сюда свой мусор привозит. И либералы еще. Либералы грязно живут и после себя только мусор оставляют, и весь мусор в основном от них. Если Запад и либералов ограничить, то и мусора совсем не станет, и Россия чисто жить станет.

– А выборы губернаторов Вы вернете? – с надеждой спросил я.

– Вернем, – пообещал Он. – Но пока губернаторов нельзя выбирать. Социум пока не понимает, какой кандидат в губернаторы – англосакс, а какой нет. – Он вернулся к англо-саксам. – Социум часть англосакса в губернаторы выбирает. А англосакс потом социум будет давить за то, что социум – русский человек. Ни стыда, ни совести у этих англосаксов нет! Социум их выбрал, а они социум за это и давят! Вот в одной области губернатор был. Он вроде бы русский человек был. Но он только снаружи такой был, а внутри – англосакс! Он потом в области химический завод построил и стал социум разным химическим дерьмом травить. А у него жена и дети не англосаксы были. Они его просили химический завод закрыть, чтобы социум не травить, но он все равно продолжал травить. Там оборудование не англосаксов было, но по их методике работало. Он себе любовницу завел, которая тоже англосакс была, и она его не просила этот завод закрыть, а убеждала его, чтобы он еще один такой же завод открыл. Там уже вонь на всю область была, и социум себя чувствовал все хуже и хуже. Тогда на завод одна патриотка России пришла. Она в оборудование палку вставила и сломать его смогла. Завод остановился. Губернатор хотел патриотку России, которая завод остановила, в тюрьму посадить, но тут уже мы вмешались. Мы губернатора в отставку отправили, любовницу его посадили, а патриотке России дали награду за патриотизм. Завод больше не работает. Социум почувствовал себя лучше. Поэтому выборы губернаторов сейчас проводить еще рано. Подождать надо, пока социум сможет определять, кто англосакс, а кто нет.

– А выборы мэров будут? – не удержался я. – Или мэров тоже станете назначать?

– Будут, будут, – успокоил меня Он. – Мы социуму доверяем. Мы верим, что социум на мэрах сможет понимать, кто тут англосакс, а потом и на губернаторах сможет. Но пока еще не может. Среди мэров англосаксов много. Там в одном городе мэр англосакс был. И там одна семья жила. Хорошие такие русские люди. Но там муж англосакс стал. Он вести себя стал как Оскар Уайльд и Фредди Меркури. Как англосаксы себя ведут. Он наркотики стал принимать. Воровать стал. Домой стал шлюх приводить. А они его жене слова сказать не давали. А жена у него патриотка России была. А они ее ватой обзывали. Она все терпела. Но они потом ее сталинской хрюшкой и советской курицей назвали, и дальше терпеть уже было нельзя. Она к мэру пошла. Она мэру все рассказала, как муж и его шлюхи издеваются над ней. Но мэр ничего не сделал. Мэр ее из кабинета выгнал и сказал, что не надо к нему со всякими глупостями лезть. Тогда она в ФСБ пошла, и там уже по-другому отнеслись. Там мужа и его шлюх наказали, а мэра снять помогли. В тех городах, где мэр англосакс, трагедий в семьях много. Особенно тогда, когда, когда один член семьи – англосакс, а другой – патриот России. А мэры в таких случаях не делают ничего. В другом городе, где мэр англосакс был, тоже трагедия в семье случилась. Но там все наоборот было. Там муж был патриот Рсссии, а жена вдруг стала как англосакс. Хотя до этого тоже патриот России была. Она в их городе в штаб Навального записалась и в гей-клуб стала ходить. Она домой оппозиционера из штаба Навального привела, а из гей-клуба – стендап-комика, который в ночном клубе репризы на сцене говорил. И они ее мужа травить стали за то, что он патриот России был. Они ему про Россию слова сказать не давали. Только им самим можно было про Россию всякие гадости говорить. Они его ублюдком, выродком и помойкой жизни называли. Они ему с трех сторон кричали, что такие, как он, тянут Россию назад. Они над ним хохотали, когда он им русские стихи читал и когда говорил, как он Россию любит и как не может без России жить. Они его балалайкой и петрушкой дразнили. А он все терпел. Ради жены. Он думал, что жена снова патриотом России станет. А когда понял, что не станет она патриотом, она теперь всегда англосаксом будет, то к мэру пошел. А мэр сам англосакс был и его слушать даже не стал. И ему тогда пришлось в ФСБ идти. В ФСБ ему помогли, но не может же ФСБ семейными делами заниматься! Этим мэры должны заниматься! А для этого мэры не должны англосаксами быть!

– Тарифы ЖКХ растут. Цены в магазинах растут, – пожаловался я. – Людям становится все сложнее жить. Люди не знают, что с ними дальше будет.

– Люди знают, что с ними дальше будет. Людям становится легче жить, – не согласился Он. – Люди знают, на что эти деньги нужны. Чтобы англосаксов, которые не знают, что они англосаксы, и думают, что они русские, от англосаксов, которые все про себя знают, отделить! И помочь им русскими стать! И тогда людям будет лучше жить. У людей тогда все мэры русскими будут. И губернаторы все. И весь шоу-бизнес. И Интернет весь русский! И культура вся! У людей тогда совсем другая Россия будет! Людей больше англосаксонское солнце печь не будет. Люди будут только под русским солнцем жить. А под злым англосаксонским солнцем будут только жить сами англосаксы! И люди в это верят. Люди это знают. Люди готовы еще потерпеть, чтобы дальше только под русским солнцем жить!

– А Белоруссия как же? – Я все еще надеялся как-то отвлечь Его от англосаксов. – Белоруссия в состав России войдет?

– В Белоруссии сейчас сложно, – устало сказал Он. – Над Белоруссией сейчас два солнца горят. Белоруссия сейчас под русским солнцем и под англосаксонским солнцем. Белоруссия то к одному солнцу повернется, то к другому. Но мы Белоруссию не отдадим англосаксам! Мы Белоруссию под русским солнцем сохраним!

– А кто после Вас будет? – снова не выдержал я.

 – Никто не будет, – твердо ответил Он. – После меня России уже никто не нужен. Потом, когда меня не будет, уже сама Россия может сама себе президентом быть. Президент уже не нужен будет. И выборы не нужны. Россия сама себя выберет и сама себе президентом будет.

Мы уже обо всем поговорили. Он смотрел по сторонам.

– Но все-таки Пушкин мастер или нет? – вдруг вспомнил Он. – Мне все-таки кажется, что мастер. У него про свободу хорошие стихи. И про любовь хорошие. И еще про что-то там тоже хорошие. Все-таки мастер, – облегченно вздохнул Он. – Или нет? – занервничал Он.

Я неопределенно пожал плечами.

Мы расстались, не попрощавшись.