"Также и мое детище…"

Восторженные мечты о революции обернулись ужасом и террором. Леон Бакст. Древний ужас. 1908. Русский музей

Он вблизи так и не увидел революцию, которую ждал долгие годы. Желал всем сердцем. За связь с эсерами Борис Валентинович Яковенко был осужден, бежал в Европу, откуда с восторгом, а потом с ужасом наблюдал всю последующую трагедию своей родины. «Прежде всего я принадлежу к тому поколению русских людей, которое унаследовало дело подготовки революционного взрыва от двух предыдущих поколений и, подобно им, израсходовало свои лучшие интеллектуальные силы на это дело… Русская революция есть также и мое детище…» – писал он. Его любовь к свободе доходила до того, что в семье не крестили детей: считали, что они это должны делать осознанно. Дочь, жившая в Чехии, не принимала обращения «пани» – только «гражданка». Сам Яковенко боготворил Белинского, ненавидел «Бесов» Достоевского, проклинал самодержавие, гнусную реакцию и мракобесие, доведшие страну до всех бед. Вместе с тем он не мог не видеть, во что превратилась его мечта на родине. «…Террор, восстановление политического сыска, расцвет милитаризма под новым соусом и полное экономическое расстройство страны – каковыми характеризуется как раз большевистский период русской революции, – разве не означают они глубокого внутреннего разложения ее, ее саморазрушения, ее самоотрицания, ее краха?» – писал он. Но не мог освободиться от иллюзий всей своей жизни. 

Борис Яковенко. История великой русской революции: февральско-мартовская революция и ее последствия. – М.: Дом русского зарубежья им. Александра Солженицына, 2013. – 432 с.

Сегодня, когда события в Украине так обжигающе приблизили к нам времена Гражданской войны, я думаю, книга Бориса Яковенко имеет все шансы быть замеченной. Вообще Яковенко вовсе не являлся профессиональным историком. Его жизнь определила философия. Он был блистательным логиком, знатоком немецкой классической мысли. Многие ученые считают, что именно Борис Валентинович уверенно возглавляет «железную когорту» русских кантианцев. Его девизом было изречение Спинозы: «Не негодовать, не восхищаться, но понимать, осмыслить». Хотя сам являлся человеком более чем страстным. В эмиграции в созданном им журнале «Логос» полемизировал с русскими религиозными философами. 

В то же время одно из первых исследований русской революции, написанное им по горячим следам 1917 года, казалось, кануло в Лету навсегда. Причем в этом своем труде он не просто пишет о февральско-мартовском хаосе. Яковенко рассматривает историю задолго до 1917-го. Начинает с анализа наследия Столыпина и Витте, и вся их деятельность, по нему, – сплошная «реакция». Но автор в то же время ярко и полемично анализирует причины и следствия, пытается вскрыть суть. После победы Временного правительства Яковенко, как другие эмигранты, получил возможность работать в русских дипломатических учреждениях. Начал свою деятельность архивариуса при посольстве в Италии, вместе с тем публикуя серию яростных статей в местной прессе. Его правдоискательство могло дорого стоить – Яковенко чуть не выслали из страны. Потом в Чехословакии в 1924-м он обратился с просьбой к президенту Масарику профинансировать издание «Истории русской революции» и даже получил согласие. Но рукопись не опубликовали. Эта книга очень интересна в наши непростые дни.