Как вы могли

Я останусь с вами, мужики. Фото Екатерины Богдановой

Всеобщее братство

Владимиру Ошерову

На леса и на пашни

Века лег силуэт,

Словно Эйфеля башни

Обнаженный скелет.

Все ясней и заметней

Этот век без прикрас,

Век двадцатый, последний

Не для всех, так для нас.

Глас архангела медный,

Все война да война,

Даже душам бессмертным

Половине хана.

И ни счастья, ни риска,

Не играть, не дурить,

Серым волком не рыскать

И орлом не парить.

Всем, не сдавшим экзамен, –

Амен. Солнц горячей

Очищающий пламень

Плавильных печей.

Но из ада плавильни

Перед тем, как навек,

Что же крикнуть вам, 

сильным,

Уходящим наверх?

Петр играет ключами,

Отворяет врата –

Пусть останется с вами

Наших рук теплота.

* * *

Воет сердце, бездомная сука.

По ночам беспокоит жену.

И такая от этого скука,

Что и сам я никак не усну.

Что ж ты, сердце, 

так стонешь и плачешь,

И скулишь, и пророчишь 

                                        беду?

Удавить тебя леской 

рыбачьей,

Утопить тебя в черном 

                                       пруду?

Чтоб поплыли круги водяные,

Чтоб за миг, как мне 

стать неживым,

Услыхать чистый голос 

России,

Заглушаемый воем твоим.

* * *

Пока мы тоскуем и тужим

И грустный подводим итог,

Душа моя скачет по лужам

И мартовский топчет ледок.

Душа моя где-то на воле

В надзвездных мирах 

Пикассо,

А может, на Марсовом поле

Поет и играет в серсо.

А может, у моря в Алупке

Лепечет и лепит кулич –

Оттуда не видно голубке,

Какой я зануда и сыч.

* * *

Евгению Рейну

Для чего-то взял 

                         транзистор

И поехал на вокзал

И, конечно, опоздал...

Ни вагона, ни перрона.

Нет встречающей толпы,

Нет рабочих в униформе,

Нет затоптанной тропы

К недостроенной 

платформе.

Где-то здесь была стоянка.

Где-то здесь была цыганка,

Предлагала мне кольцо.

Под мостом, лицо в лицо,

Пара нежная стояла,

И она его лобзала.

Где влюбленная чета?

Нет огней дрожащих 

                                 красных,

Нет любовников тех 

страстных,

Не осталось ни черта!

Поезд, видимо, ушел...

Все ушло... Ушли деревья...

Нет цыганки, нет колец.

Мир куда-то испарился,

Испарился, растворился

Все закончилось –...!

Только я да этот ящик,

Только вечность в небеси,

И из ящика хрипящий,

Злобный голос Би-би-си.

* * *

Шла женщина однажды 

по дороге –

Смотрели вниз скучающие 

боги,

Не знали боги, время 

как убить,

И женщине той заголили ноги,

И мне ее велели полюбить.

Они играли нами и шутили,

Страсть разжигали, 

а потом тушили.

И умер я. И в землю 

был зарыт,

Узнавши все, что знать 

мне надлежит.

А боги, сделав женщину 

старухой,

Играли с ней, как злые 

дети с мухой,

И слушали, как на стекле

жужжит.

* * *

На Масляной неделе

Я ел у вас блины,

С тех пор вы обалдели –

В другого влюблены.

Вы мне сказали сами

В момент еды блинов,

Вы мне сказали: – Саня! –

Мне не забыть тех слов.

И на тебе, здорово.

Большой привет, ку-ку!

Вы говорите: – Вова! –

Другому мужику.

Мне надо выпить чачу,

А может быть,^ шабли…

Я ничего не значу

Для вас. Как вы могли,

Имея вашу внешность,

Украдкой там, в углу,

Сказать такую нежность

Какому-то козлу?

С моим желудком что-то,

В моих кишках тоска,

Порвал я ваше фото

На двадцать три куска.

И в горе, и в досаде,

Седой не по годам,

Я трахаю, не глядя,

Полузнакомых дам.