Иван Родин В ноябре 1993 года тогдашний руководитель Генпрокуратуры (ГП) Алексей Казанник внимательно подошел к изучению проекта Конституции РФ. Он не обнаружил в ее тексте упоминания о своем ведомстве и подал наверх тревожный сигнал. Корреспондент «НГ» параллельно тоже знакомился с этим текстом, взятым «посмотреть на полчаса». Изготовить нормальную заметку было практически невозможно, но тут и помог генпрокурор. По его настоянию Конституцию решили еще раз отредактировать. «Устаревший» же ее проект достался «НГ» для вдумчивого препарирования.
В один из дней начала ноября 1993 года корреспондент «НГ» спешил по холодку в ту новоарбатскую высотку, где по указу Бориса Ельцина засела утвержденная лишь волей президента Центральная избирательная комиссия по выборам первой Государственной Думы, а заодно и по проведению всенародного голосования по проекту Конституции.
Все это намечалось на 12 декабря, и уже подходил срок опубликования проекта Основного закона для того, чтобы его потенциальные одобрители могли этот текст хотя бы наискосок прочитать. Понятное дело, что редакцией была поставлена задача добыть последний вариант Конституции раньше его выставления на всеобщее обозрение, чтобы успеть написать качественную заметку. ЦИК РФ был одним из возможных источников такой добычи – ведь именно ведомство Николая Рябова официально отвечало за организацию предстоящего референдума.
Как оказалось, курс был выбран верно, хотя и чисто интуитивно (мобильные телефоны в виде тяжелых ящичков с длинными антеннами и выносными трубками были тогда только у иностранных корреспондентов. – «НГ»): коллеги из Интерфакса и «Эха Москвы» уже лихорадочно ксерили какую-то немалую стопку бумаг. Выяснилось, что это действительно была вроде как окончательная редакция проекта новой Конституции. Проблема была в том, что у Рябова ее удалось выклянчить буквально на полчаса – до начала совещания, где ЦИК должен был ее в последний раз изучить и поставить свою визу. Суть же проблемы была чисто технической, и состояла она в том, что копировальный аппарат, доставшийся Центризбиркому из закромов разогнанного Верховного Совета РФ, был изношен до последней степени: бумага в нем то заедала, то съедалась или просто рвалась. Из приемной же главы ЦИКа в пресс-службу, где журналисты и пытались размножить Конституцию, шли постоянные звонки – мол, быстрее давайте все делайте и несите ее скорее назад.
Когда время вышло, корреспондент «НГ», также принявший участие в общей забаве, понял, что сегодня почитать он сможет только первые главы Основного закона, да и то не полностью. И вот сверху раздается очередной звонок – правда, в этот раз журналистов, как ни странно, уже никто не поторопил. Наоборот, нам сообщили, что теперь мы можем не спешить – дескать, «этот вариант уже устарел». В голове корреспондента «НГ» промелькнули разные мысли: от – Ельцин в очередной раз сильно «подустал», решил отречься от трона и сделать Россию парламентской республикой, до – Думу все-таки не будут выбирать, а будет какое-то законосовещательное учреждение при президенте. В тогдашней ситуации почему-то думалось только апокалиптическими масштабами. Действительность же оказалось проще и даже – несмотря на ее полную абсурдность – смешной.
Как удалось выяснить в тот же день, действующий генпрокурор РФ Алексей Казанник, который вместе с прочими госструктурами получил последний вариант Конституции, не нашел там упоминания о своем ведомстве. Политический контекст этого нонсенса был вполне понятен: предыдущий глава ГП Валентин Степанков занял позицию между президентом и Съездом народных депутатов, который первым был распущен, но которого второй, в свою очередь, отправил в отставку в автоматическом режиме. Была тогда такая норма в той постсоветской Конституции России. Так что Генпрокуратура вышла у Кремля из доверия, хотя сам Казанник был вполне лояльным Ельцину деятелем и даже собирался идти в ГД по спискам «Выбора России» Егора Гайдара. В общем, генпрокурор забил тревогу: мол, как это так, не сказать ни слова о таком важном инструменте именно для президентской власти. Переписывать же кардинально Основной закон между тем было просто нельзя – его публикация была обещана на 9 ноября. Поэтому, как выяснилось уже через пару дней, ГП и оказалась в главе «Судебная власть», к которой она отношение, конечно, имела, но едва ли большее, чем все остальные госорганы и обычные граждане. Но просто больше никуда ее всунуть более или менее безболезненно для структуры текста никак не получалось.
Приговаривая «спасибо генпрокурору за наше счастливое настоящее!», корреспондент «НГ» смог наконец поработать над конституционными страницами. Много на них нашлось глобально интересного: например, что права и свободы человека ущемлять никак нельзя, но можно их ограничивать законами в целях безопасности государства и его граждан, а также для защиты конституционного строя, здоровья и даже нравственности людей или, скажем, что ни один из госсимволов в Конституции оказался не закреплен, а все было отнесено к ведению неких федеральных конституционных законов, которыми вообще предполагалось отрегулировать все наиболее важные сферы. Отыскались в проекте и милые мелочи – к примеру, снятие верхнего предела возраста в 65 лет для кандидата в президенты, то есть под Ельцина, сокращение президентского срока с пяти лет до четырех и т.д. Любопытным выглядел и механизм переходных положений: в 1993 году Совет Федерации предполагалось избирать, а впоследствии – то ли формировать, то ли назначать по принципу от каждого региона по два человека.
Впрочем, писать заметку о Конституции в тот день так и не пришлось: было решено все-таки подождать, а что же такое будет в окончательном тексте. Зато когда 10 ноября по тассовским телетайпам в редакции полезли десятки страниц этого документа, корреспондент «НГ» был уже во всеоружии и мог спокойно заняться прикладной аналитикой. Именно тогда-то и стало ясно, что Генпрокуратуру, которая, сама того не ведая, так помогла газете, поставили, по сути дела, «на колени в угол на горох». Интересно, что все 20 лет она там и простояла, и только в прошлом году, когда президент Владимир Путин повелел упразднить в Конституции Высший арбитражный суд и поменять принципы формирования прокурорской вертикали, в название этой главы было добавлено слово «прокуратура».
Надо заметить, впрочем, что это действие Кремля, совершенное в аврале и замоте осени 1993 года, тем не менее оказалось решением весьма прозорливым. И уже в нулевых годах флешка от прокурора, на которой записан проект приговора, стала в многих российских судах определяющим их решения фактором. Сам же Казанник долго на своем посту не усидел: уже в феврале 1994 года он после отказа исполнять политическую амнистию защитникам Верховного Совета был президентом отправлен в отставку. С ней он, между прочим, не согласился, принявшись апеллировать к Совету Федерации, но сопротивляться ельцинским настроениям в то время в стране еще никто не мог.
