Профессиональные законы гостеприимства

Ожидание репортажа может оказаться интереснее, чем сам репортаж. Фото Reuters

Недавно ушел со своего поста муфтий Чечни Султан Мирзаев. Теперь уже можно не жалеть, что так и не успел взять у него интервью. А когда-то я долго охотился за муфтием с телефонной трубкой в руке.

Однажды мне чуть было не повезло. Настойчивость дала свои плоды. Пришло приглашение поучаствовать в исламской конференции в Грозном, обещали свести лицом к лицу с муфтием и поставить его перед неизбежностью отвечать на вопросы. Чечня давно была в моем списке желаемых мест для посещения. Есть особая прелесть бывать в местах, которые еще недавно считались горячими точками. Вроде бы еще дымятся кое-где уголья конфликта. Но особого риска нет, только временами легкий холодок по спине от осознания, что эти места осенила своим крылом История…

«А ты ведь боишься!» – сказала невзначай жена. Нет, бояться было совершенно нечего, это знают все журналисты, наоборот, я испытывал лихорадочное нетерпение. Но очень скоро все пошло наперекосяк. Легкая простуда перешла в горячечное состояние, но я до последнего не звонил организаторам, чтобы не терять место в самолете. Только в самый последний момент, когда организаторы, кажется, уже поднимались по трапу, виновато прохрипел в трубку, что высокая температура не дала мне возможности добраться до аэропорта.

Впоследствии я пытался понять подсознательные причины моего некстати случившегося недуга. Может, и впрямь боялся? Все-таки Кавказ! Или невольно «наказывал» себя за что-то, как считают оккультисты, за какой-то профессиональный грех. Возможно, чувствовал, что не смогу выложить все как есть, придется изображать отлакированную картинку мира, дружбы и межрелигиозного братства.

Тем более что грешок такой имеется у каждого журналиста. Вот пригласили тебя на очередной сиропно-кефирный конгресс, оплатили самолет, кормят три раза в день, поселили в гостинице, пусть номер и поскромнее, чем у организаторов и спонсоров мероприятия. Но все равно не напишешь материал широкими и вольными мазками, наложишь табу на карикатурные моменты, чтобы не обидеть людей. Такое случалось.

Как-то летел в маленькую европейскую страну на международную конференцию по приглашению некоего духовно-нравственного фонда. Чартер обеспечивала богатая госмонополия, поэтому на борту даже в экономклассе встретили приветственным бокалом шампанского. Но, как говорится, первая рюмка колом, вторая – соколом, остальные – малыми пташками. Обнаружилось, что имеется неограниченная возможность заказывать у стюардесс дорогие коньяки и виски, а закусывать тарталетками с черной икрой. К финалу трехчасового перелета происходящее в салоне приняло совсем уж фантасмагорические формы: как крылья воронов, мелькали полы ряс, метались серые тени, кто-то истошно кричал: «Отцы, благословите!» В маленькую европейскую страну въезжали в автобусе, из окна которого высовывался протоиерей, представитель одной автокефальной Церкви, и посылал в теплое, черно-бархатное балканское небо матерные проклятия «жидам» и американцам.

На следующее утро батюшка-матерщинник был как огурчик. Величаво, придерживая рукой крест, он прогуливался по главному конгресс-холлу столицы маленькой страны. Порода! Другие духовные и недуховные особы тоже выглядели на «отлично», вели неторопливые беседы. Наш развеселый полет никто не поминал всуе. Все это и у меня осталось в памяти, но не на бумаге.

С другим богоспасаемым фондом ездили в Палестину. Приглашала администрация автономии. Поздно вечером нас высадили у гостиницы в Вифлееме, а чемоданы тот же автобус перевез к другому выходу и там сгрузил. Отель был такой интересный, он повторял перепад высот на холмах, на которых стоит город, и мы потом носили туда-сюда наши чемоданы по длинным и запутанным коридорам и лестницам. Был февраль, из Иудейской пустыни дул пронизывающий до костей ветер. Никто не знал, куда идти и что делать. И тут фотокор одного православного издания взмолился: «Господи, позовите какого-нибудь еврея, пусть он все тут организует!» Потом оказалось, что нам отвели пристанище не здесь, для журналистов подобрали другой отельчик, поскромнее, и мы еще полночи шли с чемоданами по ночному палестинскому городу…

Потом была конференция, где говорили о дружбе между нашими народами, затем отвезли к святыням Иерусалима. Размягченный атмосферой святого города, я подошел к директору фонда, чтобы сказать что-то приятное и теплое, в духе форума. «Хорошо выразился Аббас…» – начал я мягко. «Барабас!» – оборвал меня мой визави, ухмыльнулся и удалился прочь.

Это тоже не попало в репортаж. Все вдохновение ушло на описание розового заката, который ложился на благословенные холмы Святой земли: «Доколе день дышит прохладою и убегают тени, пойду я на гору мирровую и на холм фимиама»… В общем, что-то в таком духе.