Данила Моисеев
Радикалы, чьи позиции в руководстве Ирана сильны, вряд ли в восторге от каких-либо уступок американцам. Фото Reuters
Вскоре после подписания указа, предусматривающего жесткие санкции против иранской нефти, президент США Дональд Трамп предложил Ирану заключить сделку по ее ядерной программе, и не только по ней. По существу, в отношении Исламской Республики задействована классическая политика кнута и пряника. Иран оказался перед трудным выбором. С одной стороны, его экономическое положение и так бедственное. С другой – Трамп требует от Ирана таких уступок, на которые его руководство не соглашалось никогда. Помощь в согласовании позиций Вашингтона и Тегерана могло бы оказать посредничество стран «евротройки»: Франции, Германии и Великобритании, в свое время много инвестировавших в Иран и поэтому заинтересованных в снятии с него санкций.
Интервью Трампа телеканалу Fox news, где он предложил Тегерану заключить сделку, появилось через несколько дней после того, как он подписал указ о максимальном экономическом давлении на Иран. Цель указа, датированного 4 февраля, заключается в том, чтобы свести к нулю иранские доходы от экспорта нефти. Для этого вводится система жестких мер против нарушителей санкционного режима. Их список составил Минфин США, который на основании президентского указа и ввел своим решением от 6 февраля конкретные визовые санкции против ряда лиц и организаций.
После этого Трамп и заявил, что сумеет заключить сделку (он употребил именно это любимое им слово, а не слово «договоренность») с иранскими властями. Президент США при этом счел нужным напомнить о слабости иранской противовоздушной обороны, таким образом прозрачно намекнув, что, если ему не пойдут навстречу, возможно и применение силы. «Я думаю, они нервничают, я думаю, они напуганы», – сказал он об иранском руководстве.
По сути, перед Тегераном встает выбор: либо свернуть ядерную программу посредством проигрышной сделки, либо получить ракетный удар. Из логики президента-бизнесмена следует, что иранцы предпочтут первый вариант развития событий. Однако пока в Тегеране не демонстрируют стремления к заключению нового соглашения.
«США никогда нельзя было верить и сейчас верить нельзя. Сделка с США должна быть выгодной для обеих сторон. Сегодня мы не думаем, что сделка с США будет отвечать нашим интересам», – сказал первый вице-президент Ирана Мохаммад Реза Ареф в эфире иранской гостелерадиокомпании. Ранее и глава МИД Исламской Республики Аббас Арагчи заявил, что переговоры с США были бы равносильны капитуляции.
Однако на самом деле при жесткой внешней риторике заинтересованность в ядерной сделке (а значит, и в снятии или ослаблении санкций) у иранского руководства высокая. «Сделка ему не просто желательна, а необходима. Иначе возможны социальные потрясения, которых власти Ирана хотели бы избежать», – сказал «НГ» старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сажин.
Впрочем, заинтересованность в сделке не отменяет трудностей, с которыми сопряжен процесс ее заключения. Иран сделал огромный прогресс в ядерной программе с 2018 года, когда США решением Трампа, который тогда был президентом свой первый срок, в одностороннем порядке вышли из СВПД (Совместного всеобъемлющего плана действий), заключенного при президентстве Барака Обамы и предусматривающего ослабление санкций в обмен на сворачивание иранской ядерной программы. Вернуться даже к положениям СВПД в нынешних условиях едва ли возможно. А Трамп к тому же требует сокращения или даже нивелирования ракетной программы Ирана и отказа страны от помощи так называемой «оси сопротивления» (этим термином в Тегеране называют близкие к нему антиизраильские организации Ближнего Востока – йеменских хуситов, шиитские группировки Ирака, «Хезболлу» и ХАМАС). А такую уступку могут не понять собственно иранские радикалы, превалирующие в том числе в Корпусе стражей исламской революции, этом «государстве в государстве», опоре действующих иранских властей.
«Радикалы, напомню, просили верховного лидера Али Хаменеи отменить фетву 2005 года, запрещающую создавать ядерное оружие. Сейчас ведется политическая борьба между условными либералами, к которым принадлежит в том числе президент страны Масуд Пезешкиан, и отнюдь не условными радикалами. В этих условиях сделка нанесла бы удар по самой идеологической структуре власти», – сказал Сажин.
Руководство Ирана оказывается в положении, когда любое действие будет проигрышным. Расставаться с ядерной программой и ослаблять тем самым свою обороноспособность Тегеран не хочет. Однако продолжение программы чревато ударом, на который намекал Трамп. Скорее всего он будет осуществлен силами Израиля. США направляют своему союзнику помощь на сумму 8 млрд долл. У израильтян появятся огромные 10-тонные бомбы, которые предназначены для разрушения подземных бетонированных объектов. То есть для ударов по подземным помещениям заводов, где обогащают уран.
Дальнейшее развитие ядерной программы и тем более подготовка испытаний ядерного оружия создадут премьер-министру Израиля Биньямину Нетаньяху прекрасный повод атаковать Иран. «Политически израильский премьер от этого бы выиграл. А для Ирана израильский удар был бы убийственным. Даже слабые прошлогодние атаки Израиля продемонстрировали, что иранское ПВО слабо. Поэтому полагаю, что хотя Али Хаменеи исключил прямые переговоры с США, через посредников он все же может начать диалог», – считает Сажин.
Функцию посредников, считает эксперт, скорее всего возьмут на себя Великобритания, Франция и Германия – те страны, которые наряду с ООН, КНР, США и Россией способствовали заключению СВПД. Британцы, французы и немцы также могли бы уговорить Трампа пойти на смягчение своей, сейчас неприемлемой для Ирана позиции. Правда, не очевидно, что это получится.
