Данила Моисеев
Средний возраст японского фермера продолжает увеличиваться.
Фото Reuters
Запасы риса на частных складах Японии достигли исторического минимума: всего лишь 1,56 млн т. Министерство сельского, лесного и рыбного хозяйства страны объясняет это огромным притоком туристов, обожающих традиционную японскую кухню, и плохим урожаем прошлого года. Недостаточная продуктивность сельскохозяйственного производства в стране налицо. Но это вряд ли станет аргументом в пользу реформы системы поддержки фермеров. Ведь здесь в экономический вопрос вмешивается политика и давние культурные традиции Японии, которые ни один чиновник не решится нарушить. Скорее уж правительство согласится на увеличение импорта риса.
В отчете министерства указывается, что запасы риса приблизились к минимальному с 1999 года показателю. Чиновники склонны в первую очередь видеть в этом отложенные последствия прошлогоднего каприза природы, объясняемого скорее всего глобальным потеплением. Сентябрь 2023 года был в Японии самым жарким за последние 125 лет. Тогда в прессе много писалось о том, что жара в сезон уборки риса не пройдет для потребителя бесследно. И вот к июню запасы риса истощились на целых 20% в сравнении с серединой прошлого года. Цена на этот товар подскочила как на оптовых рынках, так и в розничной торговле. Сообщается даже о введении в некоторых продуктовых сетях лимита на единовременную покупку риса.
Эта мера направлена не столько против физических, сколько против юридических лиц, конкретно – владельцев ресторанов. Как свидетельствует статистика, структура повседневного питания японцев, особенно молодых, постепенно меняется. В ней остается все меньше места блюдам из риса и все больше – блюдам европейской кухни. Неслучаен наблюдающийся уже много лет рост импорта пшеницы в страну. Только в прошлом году и только из России, по данным японского Минфина, было импортировано зерновых на 381,8% больше, чем в позапрошлом. Иное дело – иностранные туристы. Приехав в страну, они стремятся отведать «настоящей», как им кажется, японской еды. А сейчас в Японии туристический бум. Только в марте ее посетило более 3 млн туристов, по данным Национальной туристической организации. Это небывалые цифры даже для весны, когда цветет сакура и Японию стремится посетить максимальное число иностранцев, в том числе из Европы, США, Австралии. За полгода в страну въехало 17,7 млн человек, что на миллион больше, чем в рекордном для страны 2019 году, отмечает британская The Guardian. Туристическому потоку способствует как усиливающееся культурное влияние японцев и Азии в целом, так и курс иены, который подешевел за последние 10 лет вдвое. За последние месяцы японская валюта подорожала незначительно, и многим туристам ехать в страну финансово позволительно.
Как бы ни пугали в прессе проблемами с рисом, понятно, что его дефицита не будет: рыночная экономика в стране никуда не делась. На крайний случай есть государственные запасы. Их вбрасывать на рынок пока не планируют. К тому же скоро сентябрь, и японцам остается уповать на то, чтобы в этом году погода благоволила фермерам больше, чем в прошлом.
Проблема нехватки риса побуждает японцев проводить дискуссии на другие темы, в первую очередь о судьбе сельского хозяйства страны. Пошлины на импорт риса достигают 770%. Это сделано с целью оградить японских фермеров и их небольшие хозяйства от иностранной конкуренции. Однако даже при высоких пошлинах импорт риса в Японии остается высоким. В результате при приготовлении традиционных блюд используется главным образом японский рис. Иностранный применяется для создания других продуктов, в частности печенья.
«Высокие пошлины действуют для белого риса, а для других разновидностей они не столь велики. Возможно, с учетом складывающейся ситуации их теперь снизят. Но это решение дастся непросто: политика поддержки фермеров имеет в Японии глубокие исторические корни», – сказал «НГ» старший научный сотрудник Центра японских исследований Института востоковедения РАН Владимир Нелидов.
Консервативные круги местной политики десятилетиями выступают за сохранение мелких хозяйств не столько по экономическим, сколько по социальным, культурным и политическим причинам. Земля здесь нечто большее, чем средство производства. Для Японии обычна ситуация, когда даже человек, постоянно живущий в городе, не продает свой семейный надел. Это считается неблагодарностью по отношению к родителям. И уж тем более сложно убедить фермера отказаться от земли предков в пользу агрохолдинга. В результате в стране много небольших сельскохозяйственных производителей, которым трудно механизировать свою работу.
От перемен на селе местных жителей защищает и система электоральных округов. Они нарезаны так, что голоса сельских жителей для политиков очень ценны. Это было крайне удобно в период после Второй мировой войны. Агитацию в провинции за счет развитых социальных связей было легче организовать, чем в городе.
Вместе с тем и понимание того, что с японской деревней надо что-то делать, в обществе есть. «Средний возраст японского фермера превышает 60 лет. Молодежь предпочитает уезжать в города. Немногие остающиеся сталкиваются с тем, что им тяжело найти супругу, которая согласилась бы жить в деревне. Поэтому какими бы ни были протекционистские пошлины, они вряд ли сделают японских сельских жителей процветающими и счастливыми», – поясняет Нелидов.
