Игорь Субботин
Верховный лидер Ирана Али Хаменеи проследит за тем, чтобы курс президента Масуда Пезешкиана не отклонялся от традиционного. Фото с сайта www.president.ir
Реформист Масуд Пезешкиан вступил в должность президента Ирана. Теперь ему надлежит отстоять своих номинантов на министерские посты перед Меджлисом (парламентом), состоящим преимущественно из членов противоположного, консервативного лагеря. Задолго до инаугурации было очевидно, что команда нового главы исполнительной власти будет формироваться из тех политиков, которые не против проявить гибкость в диалоге с США. Но, по словам экспертов, Тегеран уже не питает особых надежд на переговоры – он просто опасается, что Дональд Трамп может вернуться в Белый дом.
Процесс выдвижения некоторых политиков в состав правительства Пезешкиан пытался сделать поэтапным и постепенным. Еще до дня инаугурации он представил в качестве своего первого вице-президента реформиста Мохаммада Резу Арефа, который уже занимал эту должность в 2001–2005 годах. Как отметил в этой связи бывший министр иностранных дел Мохаммад Джавад Зариф, официально курирующий процесс правительственного транзита, Пезешкиан прилагает все усилия для того, чтобы «институционализировать прозрачность».
Отдельное внимание уже некоторое время приковано к тому, кто может стать главой МИД Исламской Республики. Источники британского портала Amwaj media заявили о том, что верховный лидер Ирана Али Хаменеи одобрил решение Пезешкиана выдвинуть на эту должность дипломата Аббаса Арагчи, который входил в переговорную команду, занимавшуюся «ядерным» соглашением, и занимал должность заместителя министра иностранных дел с 2017 по 2021 год.
Один из высокопоставленных иранских чиновников, впрочем, заметил в разговоре с Amwaj media, что Арагчи скорее всего столкнется с «очень, очень трудным вотумом доверия в парламенте» – даже несмотря на предполагаемую благосклонность духовного лидера.
Значительное число политиков-реформистов в команде Пезешкиана и стремление поставить во главе дипкорпуса человека с опытом ведения «ядерных» переговоров американский Институт изучения войны расценивает как стремление продолжать диалог с Западом и дальше. На возобновлении «ядерных» консультаций уходящий президент США Джозеф Байден настаивал с момента своего вступления в должность в 2021 году, но впоследствии процесс был фактически заморожен из-за мощных уличных протестов в Иране и скандалов вокруг экспортных линий иранской оборонной промышленности.
Сейчас Тегеран, похоже, больше всего волнует возможное возвращение Трампа в Белый дом. В свежей оценке предвыборной ситуации аппарат директора Национальной разведки обвинил Иран в попытках «подогреть недоверие к политическим институтам США и усилить социальную рознь». «Разведывательное сообщество США заметило, что Тегеран пытается повлиять на президентские выборы, вероятно, потому что иранские лидеры хотели бы предотвратить результат, который, по их мнению, усилит напряженность в отношениях с Соединенными Штатами», – говорится в документе.
В этом контексте офис директора Национальной разведки констатировал, что Тегеран «использует обширные сети онлайн-персон и пропагандистских фабрик для распространения дезинформации». «В частности, он активно нагнетает напряженность вокруг конфликта между Израилем и Газой», – отмечают специалисты.
Возможное возвращение администрации Трампа сопряжено для иранской элиты с перспективой усиления экономического давления. С момента, когда Байден вступил в должность, доходы Исламской Республики от продажи нефти значительно возросли, обращал внимание иранский экономист Камран Надри. По его словам, это связано как с мягкостью президента-демократа в применении санкционного инструментария, так и с попытками Тегерана нарастить экспорт в Китай. Так или иначе, но валютные резервы страны за это время укрепились, фиксировал Надри. С учетом возможного поражения демократов в ноябре эти резервы надо беречь, считает он.
«Есть ощущение, что у Тегерана особых надежд на переговоры с Западом нет, – заявил в разговоре с «НГ» эксперт Российского совета по международным делам Никита Смагин. – Конечно же, ему хотелось бы что-то сдвинуть с мертвой точки, но все-таки, если брать Пезешкиана и все эти разговоры о необходимости налаживать отношения с Западом, – это больше риторика для внутренней аудитории, для недовольных людей, для которых этот фактор имеет значение. Это такая попытка успокоить часть населения, показав, что есть прозападный кандидат, который готов и диалог вести, и производить какую-то либерализацию».
Сам диалог с западными странами – это ресурсоемкое занятие, отмечает аналитик. «Думаю, иранская элита уже столько раз обжигалась в переговорах с Западом за последние 30 лет, что особых надежд на какого-то кандидата в США нет, – рассуждает Смагин. – Другой вопрос, что иранцы в принципе переживают по поводу прихода Трампа к власти. Его прошлое президентство было весьма стрессовым явлением. В этот период произошел один из самых главных и болезненных ударов по иранской системе «прокси-сил» в регионе. Это убийство генерала Касема Сулеймани, которое было санкционировано Трампом».
Иранцы переживают, потому что прекрасно видят нынешнюю ситуацию, когда в регионе Ближнего Востока нарастает турбулентность, отмечает собеседник «НГ». «Если градус конфронтации между Ираном и США, Ираном и Израилем повышается, то приход Трампа становится котом в мешке. Трамп очень импульсивный, и в той или иной ситуации он может действовать, руководствуясь не тем набором рациональных соображений, которыми, в принципе, обычно руководствуются политики в США, а больше какими-то своими ощущениями, и это вполне может привести к серьезным проблемам», – предполагает Смагин.
«Так что в этом смысле Иран пытается поддерживать Камалу Харрис, хотя, конечно, у него не так много ресурсов или возможностей повлиять на что-то. Тем не менее попытки здесь могут иметь место, и это достаточно естественно. Но не потому, что иранцы надеются на что-то со стороны Харрис, а потому что они опасаются Трампа», – резюмировал собеседник «НГ».
