Данила Моисеев
Венесуэльский президент Николас Мадуро воспринял результат референдума как свою личную победу. Фото Reuters
В Венесуэле подведены итоги консультативного референдума о принадлежности оспариваемой с Гайаной территории западного берега реки Эссекибо. За фактически предъявление территориальных претензий стране-соседке высказались 95% проголосовавших. Теперь важно, как официальный Каракас будет действовать дальше. Никаких немедленных шагов после референдума не последовало. На восток страны не выдвинуты войска. Есть лишь известия о передислокации бразильских войск к гайанской границе. Впрочем, власти Бразилии дают весьма осторожные комментарии к референдуму. Такую же выжидательную позицию заняли другие государства, в том числе РФ. В целом драматизировать ситуацию никто пока не намерен.
Референдум касается позиции Венесуэлы по территориальному спору с Гайаной, казалось бы, разрешившемуся еще в 1899 году, когда третейский суд в Париже признал бассейн реки Эссекибо территорией Великобритании. Точнее – тогдашней ее колонии Британской Гайаны. Уходя оттуда, Великобритания в 1966 году заключила в Женеве договор с Венесуэлой, в котором предусмотрено, что спорные территориальные вопросы независимая Гайана и ее страна-соседка должны решать путем создания совместной комиссии. Она так и не была создана. В Гайане считают, что размечать нечего, раз есть решение Парижского арбитража. До недавнего времени это молчаливо признавала и Венесуэла. И вот президент Венесуэлы Николас Мадуро затеял референдум. На него были вынесены пять вопросов, ключевой из которых последний: «Согласны ли вы с созданием штата Гайана-Эссекибо и разработкой ускоренного плана комплексной помощи нынешнему и будущему населению этой территории, который включает среди прочего предоставление гражданства и венесуэльского удостоверения личности в соответствии с Женевским соглашением и международным правом, в результате чего указанный штат будет включен в состав территории Венесуэлы?»
Как было сообщено в понедельник, «за» высказались 95,93% проголосовавших, против – 4,07%. Из 20 млн избирателей на участки пришли 10,5 млн человек.
Косвенным признаком того, что эти данные нельзя считать фейковыми, является реакция на референдум противников Мадуро. Они не стали критиковать саму идею фактического выдвижения территориальных претензий к соседней стране. Кандидат в президенты от оппозиции Мария Корина Мачадо ограничилась лишь тем, что назвала референдум попыткой отвлечь внимание венесуэльцев от насущных проблем – экономической катастрофы и ущемления демократии. А власти страны расценили происшедшее как свою победу.
«Мы сделали первые шаги на новом историческом этапе, чтобы бороться за то, что принадлежит нам, и вернуть то, что было оставлено нам освободителями – Гайану-Эссекибо. Это первые шаги на пути к национальному единству», – заявил Мадуро на площади имени Боливара после оглашения итогов референдума. Не совсем понятно, о каком национальном единстве он говорил: большинство населения Гайаны составляют индийцы и чернокожие афрогайанцы, разговаривающие не на испанском, а на английском языке. Гайана – единственная англоязычная страна в Латинской Америке, из-за чего вместе с Суринамом, унаследовавшим от колонизаторов нидерландский язык, иногда не включается в данный макрорегион. В любом случае, каких-либо сепаратистских движений, выступающих за присоединение к Венесуэле, в Гайане нет. Это объясняется еще и экономикой.
|
|
Бронетехника венесуэльской армии после референдума двинулась не на штурм гайанской границы, а на очередные маневры. Фото Reuters |
Результаты референдума в мире комментируют весьма осторожно. В самой Гайане прошли демонстрации противников территориальных претензий Венесуэлы. Гайанский президент Али Ирфаан заверил сограждан, что безопасности страны ничто не угрожает. Он напомнил о международном праве. Есть решение Международного суда ООН, постановившего, что Венесуэла должна воздержаться от любых попыток односторонне изменить сложившееся статус-кво. А президент Бразилии Луис Инасиу Лула да Силва на полях климатического саммита в Дубае заявил, что его страна намерена «посмотреть, что будет» после референдума. Он подчеркнул, что находится на связи и с Мадуро, и с Ирфааном. Эксперты же считают, что раз немедленных действий Мадуро не последовало, то весьма вероятно, что референдум будет лишь пиар-мероприятием президента в преддверии выборов 2024 года.
«Национализм в целом не чужд Латинской Америке. В Венесуэле он даже еще более ярко выражен, чем во многих других странах. Этому способствовало и прошлое страны, породившее чувство национального унижения. В 1970-е годы Венесуэла была богата за счет нефти, в 1990-е годы денег стало меньше после того, как черное золото подешевело, а потом и вовсе наступил крах. При Мадуро венесуэльцы стали бежать из страны. Но что интересно, многие из них все равно имеют особое чувство достоинства и даже высокомерие. И это национальное чувство Мадуро решил использовать в преддверии президентских выборов 2024 года», – сказал «НГ» главный научный сотрудник Центра латиноамериканских исследований Института всеобщей истории РАН Андрей Щелчков. Он считает, что вторжение венесуэльцев на спорную территорию маловероятно. Сделать им это не позволят ни ООН, ни Запад, ни Бразилия. Успеха венесуэльцам не сулит и сама территория, заболоченная и труднопроходимая. Оккупировать ее будет сложно, удержать при организованном сопротивлении – еще сложнее. «Каракас и Бразилиа сами имеют территориальный спор: на земли до бассейна Амазонки претендует Венесуэла. При Жаире Болсонару лидеры двух государств постоянно угрожали друг другу. Но даже более лояльно настроенный к Мадуро Луис Инасиу Лула да Силва вряд ли даст Венесуэле беспрепятственно развязать конфликт. А бразильская армия – серьезная сила», – говорит эксперт.
