Владимир Скосырев
Демонстрации против строгих ограничений против вируса охватили крупнейшие города Китая. Фото Reuters
Посол Китая во Франции Лу Шае сказал, что за выступлениями молодежи против суровых антивирусных мер в КНР стоят иностранные круги, желающие ее разрушить. В ноябре в Пекине, Шанхае, Гуанчжоу и других крупных городах вспыхнули волнения граждан, обозленных рестрикциями. По словам Лу, вначале протесты были настоящими, а потом вступили в игру силы из-за кордона. Они учли недовольство публики тем, что власти в провинциях и районах не сумели реализовать инструкции центра. По мнению эксперта, Пекин таким образом хочет оправдать свои просчеты.
Посол Лу обнародовал свою версию событий, которые привлекли огромное внимание мировой прессы, на встрече с журналистами в Париже. Его высказывания изложил и сайт посольства. Как подчеркивает South China Morning Post, до этого дипломата КНР не привязывал демонстрации к проискам внешних сил. Например, председатель КНР Си Цзиньпин в беседе с президентом Евросовета Шарлем Мишелем сказал, что в протестах в основном участвовали студенты, уставшие за пандемию.
«Я думаю, реальные протесты случились в первый день. Иностранцы вмешались на второй день», – сказал посол. Как бы то ни было, более 10 дней в конце ноября люди требовали положить конец локдаунам и тестам на ковид. Некоторые держали в руках белые бумажные полосы, а несколько человек требовали, чтобы ушла от власти Компартия или даже Си. Нельзя сказать, что высшая власть оставалась глухой к выступлениям. 11 ноября она опубликовала указания местным начальникам о том, что они могут решать, где устанавливать карантин, а где следить за контактами заразившихся.
«У нас была жесткая политика. Но когда центральное правительство попросило смягчить ее, местные чиновники не смогли понять, что делать. Вот тут-то иностранные силы и попытались политизировать протесты. Цель – разрушить Китай и свергнуть Компартию. При этом некоторых китайцев иностранцам удалось подкупить. А французская пресса раздула эти события, утверждая, что протесты приняли самый большой размах со времени событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году», – утверждает посол.
Репортеры спрашивали Лу, кто конкретно был «иностранными силами», но он отказался ответить.
В беседе с «НГ» Александр Лукин, научный руководитель Института Китая и современной Азии РАН, отметил: «В Пекине пытаются перевести стрелки на заграницу. Естественно, никакие иностранцы ничего не организовывали. Это внутренняя китайская проблема. Поначалу они говорили, что протестов не было. А теперь дают понять, что они все же были. Но в выступлениях участвовали узкие круги общества. Такой вывод следует из заявления представителя правительства. Мои знакомые в Китае рассказывают, что сейчас власти резко отменили практически все ограничения. Это, конечно, результат протестов. На мой взгляд, на первом этапе пандемии рестрикции сыграли позитивную роль. Но власти несколько задержали отмену ограничений. Не соблюли баланс между здоровьем и экономикой. Вот почему люди не выдержали рестрикций».
Тем не менее зарубежные эксперты продолжают искать политическую подоплеку ноябрьских событий. Например, И Фусянь, старший научный сотрудник американского университета Wisconsin-Madison, утверждает, что протесты в китайских городах символизировали редкое свидетельство политического диссидентства. Поэтому они дали толчок размышлениям о том, не возникнет ли движение за демократию или даже политический транзит наподобие того, что имел место на Тайване.
Исследователь признает, что это маловероятно. Ведь политика строгого ограничения рождаемости, проводившаяся в Китае в течение десятилетий, привела к тому, что там теперь слишком мало молодых людей, которые присоединились бы к борьбе. Именно люди в возрасте от 15 до 29 лет особенно склонны бросать вызов принятым порядкам и требовать реформ. Так произошло в Южной Корее и на Тайване, где в начале 1980-х молодежь составляла 31% населения. И в Китае в 1989 году молодежь составляла 31% населения. Именно тогда студенты вышли на демонстрацию на площади Тяньаньмэнь.
Но ныне, пишет ученый американского университета, молодежь от 15 до 29 лет составляет только 17% населения Китая. И ее доля будет дальше только сокращаться. Поэтому политическую трансформацию режима трудно ожидать.
«Это интересная гипотеза. Якобы молодежь больше склонна свергать правительства. Но ведь в Европе, например во Франции, где гораздо больше людей в возрасте, регулярно проходят массовые демонстрации. Так что трудно сказать, существует ли прямая зависимость революций от того, какова доля молодежи в населении. В России в XIX веке прославился народник Петр Ткачев, который говорил, что с возрастом люди теряют революционный дух и от них нужно избавляться. Так что спекуляции американского эксперта не такие уж оригинальные», – комментирует Лукин.
