Андрей Серенко
На фото: Бойцы группы антиталибского Фронта национального сопротивления Афганистана готовятся к весенним боям / Фото из аккаунта ФНСА в социальных сетях.
Во внешней политике «Талибан» так и не смог добиться от мирового и регионального сообщества двух главных для себя и своих пакистанских операторов вещей – политического признания в качестве нового легитимного правительства Афганистана и финансово-экономической помощи хотя бы отдаленно напоминающей по своим размерам ту, что получали правительства Хамида Карзая и Ашрафа Гани. Ручеек международной гуманитарной помощи лишь подчеркивает ограниченность возможностей талибской хунты и ее возрастающую зависимость от внешней поддержки. «Нас признал Аллах, поэтому ни в чьем другом признании мы не нуждаемся», - говорили и писали 100 дней назад талибские пропагандисты, празднуя победу своего джихада над Америкой. «Мы уже не знаем, что нам сделать, чтобы Америка нас признала», - заявил неделю назад глава МИД талибов Амир Хан Муттаки. Столь яркая смена риторики «яростных мулл» - одно из доказательств их растерянности и отсутствия какой-либо стратегии действий на обозримую перспективу.
Впрочем, нет сегодня такой стратегии и у тех, кто участвует в «большой игре» вокруг Афганистана. США и их европейские союзники взяли в отношениях с новым талибским Кабулом демонстративную публичную паузу (хотя на уровне тайной дипломатии и спецслужб работа кипит). Романтические надежды на то, что после ухода США и НАТО из Афганистана страны региона – Китай, Иран, Пакистан, Россия и другие – быстро договорятся и решат многолетнюю афганскую проблему, вполне предсказуемо не сбылись. Более того, региональные усилия оказались еще менее эффективными, чем действия западных игроков. Сегодня есть все больше оснований полагать, что потенциал регионального влияния на афганский кризис близок к исчерпанию: различные региональные конференции и форматы, проходившие последние три месяца и посвященные афганскому урегулированию, лишь ярко проявили их ограниченность и бессилие. Слов и деклараций было произнесено и написано много, реального практического результата от них – ноль.
На этом фоне в Афганистане набирают силу три новых политических явления, которые уже весной-летом 2022 года могут начать определять динамику военно-политических процессов в этой стране, да и в регионе в целом.
Первое – возрождение и трансформация проекта «Исламского государства» (ИГ, организация запрещена в РФ). Хотя этот проект почти совсем не похож на тот, что около 10 лет назад появился в Ираке и потом потряс до основания весь Ближний Восток, тем не менее, афганский ИГ во всех его основных вариациях все более громко заявляет о себе. Если политика талибов в стране не изменится, то уже в течение ближайшего года регион может получить новую мощную джихадистскую силу, численностью до 10 тыс. боевиков, а то и более, основу которой составят все те же талибы, решившие сменить бренд и флаг под воздействием, прежде всего, финансово-экономических причин.
Второе – возрождение и трансформация проекта «Северный альянс». Хотя пока деятельность вооруженного антиталибского Фронта национального сопротивления Афганистана (ФНСА) под политическим руководством Ахмада Масуда ограничена несколькими районами в провинциях Панджшер и Баглан, тем не менее, талибам так и не удалось его полностью уничтожить. Сейчас бойцы ФНСА готовятся к активной зимовке и выходу на новый оперативный простор весной-летом 2022 года. Если лидеры ФНСА смогут найти новую, более привлекательную для афганцев, проживающих за пределами Панджшера, форму своего политического существования, а также заручатся поддержкой не только Таджикистана, но и Ирана и Индии, то талибская хунта и ее пакистанские операторы могут через несколько месяцев столкнуться с крупным вооруженным восстанием на севере и западе Афганистана.
Третье – возрождение и трансформация пакистанского «Талибана». Организация «Техрик-е-Талибан Пакистан» (ТТП, запрещена в РФ) традиционно базируется в ряде восточных и южных афганских провинций и поэтому ее деятельность влияет на ситуацию по обе стороны «линии Дюранда» (афгано-пакистанской границы). Победа афганских талибов вдохнула оптимизм в лидеров и боевиков ТТП, которые в последние месяцы заметно активизировались в пакистанском Вазиристане. О своей поддержке ТТП заявили и некоторые боевики и командиры афганского «Талибана», заговорившие о необходимости переноса джихада из Афганистана в Пакистан. Все это серьезно встревожило политических руководителей и глав силовых структур Пакистана: пожалуй, впервые угроза возвратного удара джихадистского бумеранга, запущенного Исламабадом против Кабула много лет назад и уничтожившего в августе режим исламской республики в Афганистане, стала реальной. В начале ноября при посредничестве главаря «сети Хаккани» (организация запрещена в РФ) Сираджуддина Хаккани между пакистанским правительством и ТТП было заключено перемирие сроком на один месяц. Пока не ясно, удастся ли его пролонгировать на сколь-нибудь длительный срок (например, хотя бы на год). При внезапном изменении военно-политической обстановки в Афганистане ноябрьская сделка между Исламабадом и пакистанским «Талибаном» может быть разорвана и тогда правительству и армии Пакистана придется вступить в войну с джихадистской силой, которую они сами выращивали на протяжении долгого времени в регионе.
Политический тупик, возникший по итогам ста дней правления талибов в Афганистане, обнаружил ограниченность ресурсных потенциалов и политических возможностей самой талибской хунты, их пакистанских операторов и практически всех стран региона, включая Россию и Китай. Он зафиксировал усиление новых вооруженных политических проектов, которые способны под разными брендами и с разными программными целями серьезно дестабилизировать ситуацию в Афганистане, Пакистане, а также, возможно, в Кашмире, на границах с республиками Центральной Азии, Ираном и даже Китаем.
Очевидно, что выход из нынешнего афганского политического тупика предполагает, прежде всего, изменение стратегий у двух ключевых акторов «большой игры» – талибской хунты и официального Исламабада. Пакистанские власти до сих пор делали жесткую ставку на укрепление лидирующих позиций группы Сираджуддина Хаккани внутри талибского правительства, что, в свою очередь, привело к росту непримиримости и идеологического радикализма всего «временного кабинета» «Талибана». Именно фактическое доминирование в Кабуле и талибском кабмине людей Хаккани делает нынешнее афганское правительство глухим к внешним призывам создать по-настоящему инклюзивное правительство с участием всех основных этнополитических групп Афганистана, предоставить больше прав и возможностей женщинам, начать реальную борьбу с другими террористическими группами и производством наркотиков, то есть создать более либеральный политический режим, что не только способствовало бы его международному признанию, но и открыло бы новые возможности для получения внешней финансово-экономической помощи.
Чтобы изменить положение дел, необходимо в ближайшие месяцы либо убедить группу Хаккани пойти на серьезные уступки международному сообществу, либо отстранить эту группу от власти, минимизировав ее присутствие в органах управления или же физически зачистив ее политических лидеров и ключевых командиров. И то, и другое сделать крайне сложно, что, фактически, ставит на повестке дня вопрос о неизбежном силовом политическом перевороте в Кабуле. Результатом этого переворота должна стать передача рычагов управления от группы Хаккани более «умеренной» группе муллы Абдул Гани Барадара, которого может также поддержать глава талибского Минобороны мулла Мохаммад Якуб. Представляется, что вероятность такого переворота существенно возрастет в ближайшие месяцы, поскольку сохранение нынешнего формата политического доминирования клана Хаккани во главе «временного правительства» «Талибана» не только воспроизводит все основные негативные тенденции в стране и регионе, но и усиливает их.
Очевидно, успех проекта «переформатирования» талибской хунты с вытеснением из нее людей Хаккани напрямую связан с позицией официального Исламабада. Для пакистанцев «сеть Хаккани» является очень важным активом и просто так отказаться от него они не готовы. В то же время и сохранять далее ставку на «хакканистов» во главе Афганистана Исламабаду все труднее – это, фактически, является причиной непризнания режима талибов той же Америкой и другими странами Запада, от финансовой помощи которых зависит уже сам Пакистан, испытывающий в последние годы собственные серьезные экономические трудности.
Поэтому можно предположить, что через какое-то время Исламабад даст согласие на зачистку клана Хаккани в структуре талибской хунты в Кабуле и на передачу власти более договороспособному правительству «Талибана», возможно, во главе с муллой Абдул Гани Барадаром или Амир Ханом Муттаки. Разумеется, это будет сделано лишь в том случае, если издержки от политического переворота в Кабуле не будут слишком высокими для Пакистана, и сама процедура утилизации главарей «сети Хаккани» пройдет достаточно быстро.
Некоторые косвенные признаки дают основания полагать, что между США, Катаром, Пакистаном и рядом других стран уже идут консультации по поводу желательных комбинаций переформатирования режима талибов в Кабуле. При этом американскую сторону, судя по публичным комментариям ряда вашингтонских аналитиков, будет интересовать, чтобы обновленная хунта «Талибана» дала согласие не только на присутствие во всех провинциях Афганистана «международных представителей, следящих за ходом распределения внешней гуманитарной и экономической помощи», но и на нанесение силами США воздушных ударов по объектам террористической инфраструктуры на афганской территории. Другими словами, речь может идти о восстановлении частичного контроля над Афганистаном со стороны Соединенных Штатов при формальном нахождении у власти в этой стране нового талибского правительства – разумеется, взамен на политическое признание кабинета «Талибана» во главе с муллой Барадаром или Муттаки и на предоставление ему финансово-экономической помощи.
Пока трудно сказать, какое место в планировании таких возможных сценариев вывода Афганистана из кризисного тупика отводится России. У Москвы нет надежных контактов с людьми из клана Хаккани, поэтому вероятный снос этой группы вряд ли будет воспринят российской стороной как личная трагедия. В то же время и в группе муллы Барадара у Москвы нет каких-то эксклюзивных позиций: «барадаровцы» традиционно опекаются Катаром и американцами, поэтому вряд ли им будет позволено вести самостоятельную игру с Россией или Китаем. И даже деликатные связи близкого соратника муллы Барадара Шер Аббаса Станекзая с некоторыми российскими дипломатами не смогут заметно усилить позиции Кремля в этой игре. Поэтому, скорее всего, России придется опять волочиться в хвосте чужих политических проектов на афганском направлении, перенося приоритеты на укрепление системы безопасности пограничных рубежей постсоветских республик Центральной Азии, отделяющих их от беспокойного афганского соседа.
комментарии(0)