Риторика Анкары и терпеливость Москвы / В мире / Независимая газета

Фото Reuters

Тема турецкого присутствия в зоне эскалации Нагорно-Карабахского конфликта является наиболее обсуждаемой в последние дни. Руководствуящася выдвинутым еще на заре независмости постсоветских республик лозунгом «одна нация, два государства», Турция выделяется среди других региональных держав однозначной проазербайджанской позицией и жесткой риторикой.

Не секрет, что пришедшая к власти в начале 2002 года Партия справедливости и развития (ПСР) во главе с действующим президентом Турецкой Республики Реджепом Тайипом Эрдоганом начала постепенный переход от кемализма, отвергавшего османское наследие, к более консервативному внутреннему и внешнеполитическому курсу, играющему на религиозных и националистических настроениях турецкого общества. Таким образом, новая политическая элита Турции, осуществляя переход к политике «неоосманизма», фактически меняет всю философию созданного Ататюрком современного турецкого государства.

Нео-османизм и прагматизм

Стремление возвеличивания страны присуще практически всем бывшим империям. В случае же с Турцией оно выразилось в резкой военно-политической активизации именно в последние годы. Такую активизацию можно было наблюдать в Сирии, затем в Ливии, а теперь в Азербайджане. Однако, казалось бы, в абсолютной схожей позиции Турции по всем указанным конфликтам существует ряд серьезных отличий.

Так, если на основе одобрения парламента турецкие Вооруженные силы (ВС) активно вовлечены в конфликты в Ливии и Сирии, то в случае с Азербайджаном поддержка турецкого государства отличается пока лишь жесткими и однозначными декларативными заявлениями. В действительности же такая политическая линия Эрдогана на различных участках системы международных отношений использовалась всегда. Анализ долгого периода правления Эрдогана показывает, что жесткие заявления турецкого лидера не всегда трансформируются в вовлеченность Турции в вооруженные конфликты. Военное участие Анкары связано с прагматичными целями и происходит лишь в случае критических угроз интересам Турции. Так было в период обострения турецко-израильских отношений после казуса с судном «Мави мармара». Так было и в Сирии, когда после многолетних угроз Эрдогана ВС страны были применены лишь тогда, когда ситуация вступила в критическую с точки зрения безопасности Турции фазу.

В случае же с поддержкой Азербайджана ничего нового в турецкую политику Эрдоган не привнес. Турция оказывала политическую и даже военно-техническую поддержку Азербайджану и в период первой карабахской войны (в частности, закрыв границы с Арменией), и на протяжении всего переговорного процесса. В совместных военных учениях с Турцией также ничего нового нет. Оно осуществляется с 2003 года.

Но братство братством, а истина, как говорится, в цифрах. Поставка турецкого вооружения в Азербайджан была ограничена НАТО. Поэтому военное сотрудничество Азербайджана с Россией носит гораздо более масштабный характер и не идет ни в какое сравнение с его сотрудничеством в этой сфере с Турцией. Достаточно сказать, что армия Азербайджана вооружена преимущественно российским оружием, объем закупок которого превысил 5 млрд долл. за последние несколько лет. Помимо этого, следует учитывать, что Южный Кавказ является непосредственной сферой интересов России, а Армения – членом ОДКБ.

Артобстрелы внутреннего потребления

Так с чем же связана беспрецедентная жесткость в риторике турецкого лидера?

Агрессивная риторика Турции не только гармонично вписывается в сущность проводимой Эрдоганом политики, но и рассчитана на повышение его авторитета в глазах турецкого народа. Следует напомнить, что после парламентских выборов 2017 год правящей ПСР удалось достичь большинства голосов в законодательном органе лишь благодаря коалиции с Партией националистического движения (ПНД). А на выборах в муниципалитеты, правящая партия и вовсе потеряла позиции в основных городах Турции – Анкаре и Стамбуле. Как и всякий популист, Эрдоган очень чувствителен к политической конъюнктуре. Именно такое положение дел во многом послужило катализатором для перехода Эрдогана от слов к делу на сирийском направлении. На сегодня разговоры уже о «Большом Туране» являются музыкой для ушей традиционных нацоналистических групп.

Говоря об отношении турецкого общества к Азербайджану, достаточно взглянуть на результаты социологического опроса, проводимой по заказу МИД Турции, согласно которым Азербайджан среди турецкого населения воспринимается, как наиболее дружественная страна (таб. 1, 2.). И сейчас, на фоне резкого падения курса лиры и спада турецкой экономики, имитация Эрдоганом роли лидера тюркского мира также нацелена больше на внутреннюю аудиторию, чем на внешнюю. Бойкая риторика турецкого лидера, старающегося выказать больший католицизм чем римский папа (в данном случае – официальный Баку) уже приносит внутриполитические дивиденды – Эрдогану удалось добиться беспрецедентного одобрения своей политики со стороны всех основных политических сил. Именно понимание того, что турецкий политический истеблишмент руководствуется внутриполитическими соображениями, объясняет спокойную реакцию основных международных игроков, и в первую очередь Москвы, на жесткие заявления Анкары.

Скорее всего Турция и дальше будет больше спикером, нежели прямым участником в конфликте, если только события в регионе не примут характер угрозы ее экзистенциальным интересам. Красными линиями Анкары, диктуемыми тем же перевозбужденным общественным мнением, являются, в первую очередь – массовые потери среди мирного населения Азербайджана и угроза стратегическим энергетической инфраструктуре, проходящей вблизи армяно-азербайджанской границы и обеспечивающей треть газовых потребностей Турции. В этом случае векторы практических соображений и общественного накала могут совпасть и запустить маховик турецкого военного вмешательства. Этим и можно объяснить взвешенную позицию России, нацеленную на нецелесообразность провокации и сдерживание большей, чем риторика, вовелеченности Анкары в конфликт. В случае успеха этой линии на этапе переговорной стадии урегулирования (а она однозначно наступит по той причине, что обе стороны конфликта зависимы от российских поставок боеприпасов), инициатива стратегического посредничества вновь окажется в руках Москвы – хотя бы только потому, что Россия единственный центр, с которой обе стороны могут и желают разговаривать.

Таб. 1 Результаты опроса Центра Тюркских исследований Университета Кадыр Хас. Самой дружественной страной Турции на протяжении 2015-2018 годов со стороны населения однозначно признается Азербайджан.