Завтракать в Кабуле, обедать в Лахоре, ужинать в Нью-Дели

Фото Afghan Presidency Press Office / Handout/Anadolu Agency/Getty Images

Афганский президент Ашраф Гани во второй раз за пять лет своего пребывания у власти совершил двухдневную поездку в соседний Пакистан. Эта поездка немедленно вызвала сразу несколько вопросов. В чем заключается главный посыл нынешнего, давно ожидаемого визита афганского лидера? Почему он случился именно сейчас? Наконец, изменил ли Пакистан линию своего поведения в отношении Афганистана?

В руководстве Афганистана по-прежнему убеждены, что в Пакистане каких-либо кардинальных изменений не происходит, и ожидать, что нынешняя поездка президента Гани как-то изменит политику Исламабада в отношении Кабула, не приходится.

Между тем, возникает и другой вопрос: с какой же тогда целью президент Афганистана ездил в Исламабад? Удалось ли ему хоть немного убедить высшее руководство Пакистана изменить свою политику на афганском направлении?

Симптоматично, что президент Гани практически все два дня пребывания на территории Пакистана (27-28 июня) преимущественно и концентрировано говорил о развитии и укреплении экономических связей, как на двухстороннем уровне, так и в общерегиональном масштабе. Ашраф Гани, таким образом, как бы попытался одновременно убить двух зайцев: с одной стороны, он давал понять пакистанским переговорщикам, что хорошо знает их, а потому ожидать от Исламабада урегулирования существующих между двумя государствами политических разногласий на данном историческом этапе не приходится. Следовательно, с другой стороны, ничего не остается, кроме, как говорить об экономике. Что вполне устраивает афганского лидера: хорошо известно, что экономика и финансы - любимый конек президента Ашрафа Гани.

К слову сказать, экономика Пакистана в настоящее время пребывает не в лучшем состоянии. Правительству этой страны впервые за последние сорок лет пришлось столкнуться с необходимостью самостоятельно обеспечить свой военный бюджет. В прошлом году правительство Пакистана увеличило на один миллиард долларов ассигнования на военные цели. На самом деле это было не механическое увеличение военных расходов. Такое решение стало следствием того, что американцы урезали Пакистану финансовую помощь как раз в размере одного миллиарда долларов. В итоге пакистанским властям пришлось покрывать эту сумму с помощью скудных внутренних резервов.

В текущем году в Исламабаде было объявлено о сокращении военного бюджета, на этот раз в размере двух миллиардов долларов. Правительство при этом заявило, что сэкономленные денежные средства будут израсходованы на развитие инфраструктуры отсталых районов Пахтунхуа и Вазиристана (районы, расположенные вдоль «линии Дюранда», и населенные в основном пуштунами – «НГ»).

Однако есть все основания отнестись скептически к этому заявлению пакистанских властей, так как у правительства Пакистана на эти цели тоже отсутствуют денежные средства. Соответствующее же заявление было сделано лишь с целью ввести в заблуждение общественное мнение, так как правительство в Исламабаде ни при каких обстоятельствах не откажется от пополнения «священного» военного бюджета. Между тем правдой является то, что государственная казна Пакистан в настоящее время попросту пуста.

Пакистану в этом году после долгих и упорных «упрашиваний» наконец-то удалось получить у МВФ кредит на сумму шесть миллиардов долларов. Однако как впоследствии оказалось, эти денежные средства, войдя через форточку, тут же вышли через дверь – вернулись в тот же МВФ, в счет возврата старых долгов. В итоге реальная стоимость пакистанской национальной валюты резко понизилась.

Пакистан несколько лет тому назад с большой помпой объявил о начале совместного с Китаем масштабного регионального проекта СИПЭК/СPEC, более известного, как китайско-пакистанский экономическом коридор. Утверждалось, что Китай готов вложить в этот проект до 60 млрд долл. Пакистанские власти заявляли, что данный проект существенно поднимет уровень экономики страны и заметно улучшит транспортно-транзитные коммуникации всего региона.

Однако, как видно, китайцы с реализацией проекта СИПЭК/СPEC особо не спешат, несмотря на все просьбы Исламабада к Пекину относительно его скорейшего запуска. Осторожные китайцы, как правило, с быстрой передачей обещанных капиталовложений не торопятся. Примером тому, кстати, может служить и афганский опыт взаимодействия с китайцами. Как известно, афганское месторождение меди «Айнак», расположенное в самом центре страны – в провинции Логар, вот уже 15 лет как бы числится за китайцами и при этом никак не дождется обещанного Пекином финансирования и последующего начала работ по разработке медного месторождения.

Наблюдатели отмечают при этом излюбленный стиль поведения китайцев в таких случаях: бизнесмены из Поднебесной сначала активно «окучивают» понравившееся место, обозначая к нему интерес и закрепляя его за собой, но затем всячески затягивают процесс капиталовложений. При этом китайцы могут привести тысячу причин, по которым происходит отсрочка реализации обещанных проектов.

Не стал исключением и проект СИПЭК/ СPEC, из-за которого Пакистан испортил отношения с некоторыми странами Запада и региона. Однако Китай как будто всего этого не замечает, и положение Пакистана Пекин особо не волнует.

Между тем, за последнее время товарооборот Исламабада с Кабулом уменьшился, как минимум, наполовину. Пакистан, фактически, потерял афганские рынки, а транзитные перевозки в страны Центральной Азии через Афганистан встречают жесткие контрсанкции со стороны афганских таможенных властей.

Пакистанские власти, дабы хоть как-то уменьшить степень недовольства своих деловых кругов, предпринимателей, большая часть которых сосредоточена в провинции Пенджаб, обвиняют во всех своих проблемах президента Афганистана Ашрафа Гани, который, по их мнению, якобы «враждебно относится к Пакистану и Пенджабу в частности».

В то же время Пакистан сталкивается с острой нехваткой энергоресурсов. Как известно, уже давно половина мировых спортивных товаров производится в пакистанском городке Сиалкот. Однако Пакистан не в состоянии обеспечить предприятия этой индустрии необходимой электроэнергией. В случае сохранения такой ситуации, Пакистан рискует полностью потерять эту индустрию, точно так же как он в недавнем прошлом по схожей причине потерял свою текстильную промышленность: текстильное производство благополучно переместилось в соседние страны - Бангладеш, Индию и Китай.

Другим мощным ударом по экономике Пакистана является перевозка товаров, которые под предлогом беспошлинного импорта, транспортируются гражданами Афганистана через Иран и страны Центральной Азии, а затем контрабандой отправляются в Пакистан. Эти товары, как правило, высокого качества и недороги, а схема их перевозки, фактически, привела к краху пакистанской промышленности. На такой контрабандной практике особенно наживаются насквозь коррумпированные пакистанские военные, которые выгодно разместились в районах, расположенных вблизи Афганистана, вдоль пограничной «линии Дюранда».

Ашраф Гани, находясь в Пакистане, внешне не упускал случая подчеркнуть, что его визит носит «исключительно экономический характер», и что он намерен обсуждать с пакистанскими властями пути взаимоприемлемых решений по экономической и транспортной проблематике.

Любопытно, что раньше дела в афгано-пакистанских отношениях обстояли совершенно иначе. Афганистан, до последней поездки президента Гани в Исламабад, всегда выступал в роле просителя по тем или иным вопросам, а пакистанская сторона имела исключительную привилегию самостоятельно определять повестку переговоров, как правило, оставляя лишь те пункты, которые ей казались выгодными. Президенту Гани удалось сломать привычные политические и протокольные расклад: Кабул четко указал Исламабаду, в каком именно направлении надо действовать, чтобы выйти из существующего экономического тупика во взаимоотношениях двух государств.

Основные политические претензии афганской стороны к Пакистану, которые во время последнего визита Ашрафа Гани не были прямо заявлены, сводятся к нескольким пунктам. Во-первых, Пакистан использует «Талибан» (организация запрещена в РФ) в необъявленной войне против законного правительства Афганистана. Во-вторых, армия и спецслужбы Пакистана ведут враждебную деятельность и враждебную пропаганду в отношении Афганистана. В-третьих, пакистанские власти допускают жестокое обращение и проводят жесткие репрессии в отношении пуштунского населения, живущего вдоль «линии Дюранда». В-четвертых, Исламабад создает препоны для получения пакистанской визы гражданами Афганистана, которые намереваются выехать в Пакистан для медицинского лечения и с целью посещения родственников.

В свете обозначенных внешнеполитических проблем, возникает вопрос: в чем же тогда заключается интерес и выгода Афганистана, содействующего решению экономических проблем Пакистана, и какие конкретные предложения может по этому поводу сделать президент Гани?

За последние пять лет Пакистан неоднократно приглашал президента Гани совершить поездку в Исламабад. У Ашрафа Гани же на это всегда был один и тот же дипломатический ответ: «В моей стране рвутся бомбы, взрывают себя смертники, и это не самое удобное время посещать пакистанское государство».

Справедливости ради стоит отметить, что со взрывами бомб и другими террористическими актами в Афганистане, включая атаки смертников, ситуация и сейчас не особенно претерпела изменения. Наоборот, террористические акты совершаются с еще большей силой и с особой жестокостью. В то же время, наблюдатели отмечают, что на поле боя положение дел существенно изменилось: военную инициативу уже давно держат в своих руках афганские силы безопасности, и практически повсеместно продолжается подавление террористических групп, включая «Талибан» и «Исламское государство» (ИГ, организация запрещена в РФ).

Проходившая недавно в Кабуле консультативная Лойя-Джирга (всеафганское собрание народных представителей – «НГ») в числе 23-х наказов руководству страны поручила президенту Гани вступить в переговоры с властями Пакистана, как с одной из сторон продолжающегося кризиса. Так что президент Гани, посещая Исламабад, по-сути, выполнял наказ собрания народных представителей Афганистана.

Пакистанские власти в последнее время развернули в зарубежных СМИ широкую компанию с целью попытки дискредитации руководства Афганистана, которое якобы не желает вести диалог и переговоры с Исламабадом относительно накопившихся между двумя странами проблем. Пакистанцы также утверждали, что президент Гани якобы не стремится решить проблемы в двусторонних отношениях, в то время как пакистанцы, по их словам, якобы всячески пытаются наладить диалог, прерванный с афганской стороной.

Город Лахор не случайно был обозначен местом основных встреч и переговоров президента Гани с пакистанским руководством и общественно-политическими деятелями Пакистана. Город Лахор, столица провинции Пенджаб, является деловым и промышленным центром Пакистана. Президент Гани на встрече с представителями деловых кругов и промышленников этой страны заявил, что не является противником деловых контактов и расширения торгово-экономического сотрудничества, а, наоборот, приехал в Пакистан, чтобы сдвинуть с мертвой точки эти взаимоотношения во благо экономическим интересам двух стран, подчеркивая, что афганское правительство не создавало каких-либо препятствий для этих отношений.

Президент Гани, в частности, сообщил пакистанским представителям, что «энергоресурсы, в том числе электроэнергия, находятся в Центральной Азии, естественными рынками сбыта ваших товаров тоже являются страны Центральной Азии, а дорога в этот регион проходит через Афганистан»: «Однако не будет справедливым, если ваши власти закрывают пропускной пункт Вага и препятствуют продвижению наших грузов в Индию, а индийских к нам, в Афганистан».

«Свободный доступ обоих государств в Индию и в страны Средней Азии непременно будет содействовать установлению мира и стабильности в регионе, а ваши доходы, по нашим подсчетам, вырастут в год до 5 миллиардов долларов. Стабилизация ситуации вдоль «линии Дюранда» позволит прекратить трансграничную контрабанду, и, как следствие, ваша промышленность перестанет нести убытки», - сказал Ашраф Гани своим пакистанским собеседникам.

Президент Гани в другой части своего выступления в лахорском Центре стратегических исследований предложил конкретные меры по улучшению торгово-экономической ситуации в регионе. Как политик-прагматик, Ашраф Гани отметил, что «китайский проект СИПЭК/ СPEC, вероятно, внешне привлекателен, однако он не может решить имеющиеся региональные проблемы»: «Считаю, что уместно было бы построить недорогие пути доставки грузов от Кветты в Герат, и из Кабула в Пешавар, которые по предварительным подсчетам обойдутся всего в шесть миллиардов долларов. И главное, это ускорило бы получение реальных результатов. Более того, это не вызовет раздражения некоторых стран (здесь Ашраф Гани намекает на позицию США, не довольных сближением Пакистана с Китаем – Прим. автора)».

Хотя поездка президента Гани в Пакистан в основном была посвящена решению экономических задач, политика, конечно же, также держалась в уме. Афганская сторона считает, что проблема ликвидации бедности в Афганистане и Пакистане имеет исключительно общерегиональное решение, и ни одно государство не в состоянии справиться с ней в одиночку. По мере сокращения уровня бедности населения Афганистана и Пакистана, и расширения экономических связей, такие негативные явления, как военные конфликты, терроризм, контрабанда и другие общерегиональные проблемы будут терять свою остроту.

На встрече в Лахоре президент Гани отметил, что, «учитывая географическую близость наших стран, я желал бы видеть наступление такого дня, когда мы поочередно могли бы завтракать в Кабуле, обедать в Лахоре, а на ужин беспрепятственно бы ездили в Нью-Дели».

Однако, отметим, что философия создания государства Пакистан такова, что его суть вряд ли в обозримой перспективе претерпит существенные изменения. Руководители Афганистана долго полагали, что политическая ситуация в Пакистане может измениться. Но с приходом к власти в Кабуле команды Ашрафа Гани подобное представление о Пакистане, кажется, кануло в лету. В отношениях Кабула с этим государством все больше будет присутствовать прагматизм в духе известной русской пословицы «Доверяй, но проверяй».