Игорь Субботин
Дэниел Фрид смотрит на перестановки в Госдепе с долей скептицизма. Фото Reuters
Финансовая и кадровая оптимизация в Государственном департаменте США, ставшая причиной упразднения ряда его офисов, стала дополнительным поводом для критики в адрес президента США Дональда Трампа и его окружения. Заслуженный член Атлантического совета Дэниел ФРИД, который занимал пост помощника госсекретаря в 2005–2007 годах и закончил дипслужбу в феврале этого года в должности координатора санкционной политики Госдепа, пояснил обозревателю «НГ» Игорю СУББОТИНУ, чем рискует американская дипломатия в свете кадровых перестановок и как много дипломатов сейчас составляют оппозицию Трампу.
– В Госдепартаменте продолжается реорганизация, инициированная новой администрацией. Как вы оцениваете ее ход?
– В широком плане я бы сказал о двух вещах. Прежде всего, я думаю, иногда реорганизация носит естественный характер. Вы можете убедиться, что организационная схема Госдепа очень сложна. Слишком много разрозненных суборганизаций, слишком много конфликтующих линий власти. Это подлежит упрощению. Можно выдвигать разные доводы, но я не думаю, что реорганизации решают большие проблемы. Я не против этого, но у меня есть некоторая доля скептицизма.
Если говорить более подробно, есть опасность, что Госдеп будет втянут в долгий процесс бюрократической реорганизации в сочетании с сокращением бюджета, с медленным процессом обновления кадров. Это может ослабить его институционально, по меньшей мере на некоторое время, пока реорганизация не будет закончена. Как бывший дипломат, я думаю, что сильный Госдепартамент – это важно, важны и его институциональные способности.
Есть также опасность ослабления институтов в целом – как из-за сокращения бюджета, так и из-за политических противоречий. Это никому не приносит пользы.
– Какие последствия может иметь эта реорганизация для основных направлений американской дипломатии – Ближний Восток или, скажем, Россия?
– Если вы хотите сильную дипломатию, вам нужен сильный Госдеп. Возьмем Россию. Нам нужно определять те вещи, о которых мы договариваемся. Здесь есть свои трудности. В моем понимании, это последствия российской агрессии по отношению к своим соседям. Однако, когда дело доходит до определения актуальной политики, неразумно что-то урезать или сокращать. Все гораздо сложнее. Наши отношения сами по себе сложны. Госдепартаменту необходимо управлять этой сложностью.
Мне, как профессиональному дипломату, приходилось иметь дело с россиянами. По одним вопросам это было легко, а над другими мы ломали головы. Но у нас всегда были ясные отношения с нашими российскими коллегами. Они представляют собой сильный институт. Я, кстати говоря, питаю огромное уважение к уровню квалификации российских дипломатов. Они большие профессионалы. Гораздо занятнее и интереснее иметь дело с компетентными людьми, даже если вы находитесь по разные стороны по некоторым вопросам.
– Вы были среди тех, кто ушел из Госдепа, когда Трамп вступил в должность. Было немало дипломатов, которые увольнялись в знак протеста. Почему так происходило?
– Я не увольнялся из Госдепартамента. Я ушел в отставку после 40 лет работы. Это разные вещи. Просто при нашей системе для меня настало время уйти. И я не буду советовать другим людям отказываться от работы в Государственном департаменте. Я служил при республиканцах и демократах. Присяга, которую мы принимаем, обязывает служить Конституции, а не политической партии.
Есть некоторое число кадровых дипломатов, для которых проблема то, как Трамп проводил свою кампанию, есть и те, кто находится в жесткой оппозиции к его политике. Таким образом, были американские дипломаты, которые уходили со своих постов в знак протеста, это правда. Но я не был одним из них.
– И как много таких людей?
– Я не думаю, что много. Только маленькая группа. И это не было чем-то беспрецедентным. Были дипломаты, которые, например, ушли в знак протеста против политики администрации Клинтона по Боснии. Были и те, кто покидал посты в другие моменты. Но опять же их не так много. Подавляющее большинство американских дипломатов служили и продолжают служить в меру своих способностей.
– Вы не находите, что сейчас есть противостояние между разными ведомствами в США?
– Я думаю, профессиональные отношения между Госдепом, Пентагоном и Советом национальной безопасности довольно неплохи. Я, конечно, не работаю в правительстве и не знаю наверняка. Но все мои друзья, которые работают там, уверяют, что отношения между сотрудниками довольно прочные.
Тем не менее есть пара сложностей. Первое: в департаменте не все руководящие посты – должности так называемых политических выдвиженцев – заняты. Это люди, которые играют важную роль, находятся на вершине оборонного и дипломатического ведомств и представляют президента, администрацию и власть. Они – связующее звено между Белым домом и чиновниками департаментов. Администрация была очень медлительна в замещении этих должностей.
Вторая проблема политическая. Трамп еще не завершил переход от политики избирательной кампании к политике ответственности за управление. Но это не ново. Все администрации проходят через это, всем им приходится учиться тому, что есть разница между политикой и госуправлением. В случае с Трампом это происходит медленнее. На то есть две причины. Первая заключается в том виде кампании, которую вел Трамп. Вторая: я не думаю, что они (команда Трампа. – «НГ») действительно ожидали одержать победу, поэтому они не были готовы брать бразды правления в свои руки.
– Вообще переход власти в США вы считаете успешным?
– Конечно. Трамп пришел в офис, а Обама его покинул. Но период установления, понимания того, как заниматься управлением, займет больше времени для людей Трампа. Как американец я надеюсь, что мы пройдем через это достаточно быстро. Властям России и Европы придется иметь с этим дело, к сожалению.
