Алексей Фененко
Фото Gettyimages
В США пришла к власти республиканская администрация Дональда Трампа. Это событие вызвало волну прогнозов о возможности улучшения российско-американских отношений. С конца прошлого года Москва и Вашингтон посылали друг другу обнадеживающие сигналы. Еще в ходе предвыборной кампании Трамп не раз заявлял, что хочет снизить градус накала в отношениях с Россией – вплоть до высказываний о возможности изменения позиции по Крыму и Сирии. Примирительным жестом нового президента США выглядело и его критическое отношение к сообщениям американских разведслужб о якобы имевшем место вмешательстве России в выборы.
Россия также послала ряд примирительных сигналов новой администрации. Наиболее серьезными жестами Кремля были отказ накануне Нового года от симметричной высылки американских дипломатов из России и нереагирование на новую санкционную волну уходящей администрации Барака Обамы. На большой пресс-конференции 17 января министр иностранных дел Сергей Лавров заявил, что Москва готова на диалог c администрацией Трампа о стратегической стабильности. Это, по сути, позитивный ответ на недавние заявления самого Трампа о готовности возобновить с Россией диалог по проблеме ядерного разоружения и нераспространения.
Однако попытки установить диалог Москва и Вашингтон предпринимали на протяжении как минимум последней четверти века, а возможно, и со времен холодной войны. Сначала в СССР, а затем и в России с надеждой ожидали каждого нового президента США, что потом вело к разочарованию. 17 лет назад российские эксперты говорили, что хуже, чем Билл Клинтон, президента для России нет – поскорее пришел бы «прагматичный республиканец» Джордж Буш-младший. Восемь лет назад расхожим было убеждение, что хуже американского президента, чем Буш-младший, для России быть не может – поскорее бы пришел к власти «несистемный демократ» Барак Обама. Прошло восемь лет, и мы говорим – как хорошо, что ушел Обама, худшего президента США для нашей страны нет. Не исключено, что через некоторое время отечественные СМИ заговорят о том, что хуже, чем Трамп, президента не было.
У этих разочарований есть объективная причина. В российско-американских отношениях (как и в советско-американских) преобладает негативная повестка. После Второй мировой войны диалог между Москвой и Вашингтоном строится на том, как уменьшить риск военного столкновения. О позитивной повестке (как сообща достигать общих целей) речь пока не идет. Попытки прорывов в российско-американских отношениях середины 1990-х, начала 2000-х и начала 2010-х годов были связаны с надеждами большой части российской элиты найти позитивную повестку. Выстроить ее не удалось. Зато утерянной оказалась и повестка негативная.
Объективно целью «перезагрузки» должно было стать расширение негативной повестки. К началу 2009 года перед Россией и США стояли три задачи: снизить риск прямого военного конфликта (который в ходе «Пятидневной войны» 2008 года был весьма высок), укрепить систему контроля над вооружениями и выработать кодекс поведения на случай войны с третьими странами. Вместо этого администрация Обамы заявила о намерении отбросить в отношениях с Москвой «негативную повестку». Белый дом подчеркивал, что хочет выстроить с Россией «позитивную повестку» отношений: партнерство без уточнения – на какой основе. Приоритетом для Вашингтона было получение согласия Москвы на сокращение стратегического потенциала (при отсутствии обязательств США в области ПРО) и снижение российской активности в СНГ.
Результаты не заставили себя ждать. Стратегический диалог осенью 2011 года был свернут. Россия и США оказались и без негативной, и без позитивной повесток. Ситуация в самом деле похожая на отношения великих держав накануне 1914 года. Поэтому сейчас Москве и Вашингтону нужны не громкие заявления о новой «перезагрузке», а реальные шаги по возрождению негативной повестки переговоров.
Эти шаги – не разрешение кризисов в Украине и в Сирии, так как они – последствия, а не причины. Важнее снизить угрозу возникновения прямого военного конфликта. Поэтому в числе первоочередных мер можно назвать:
– подписание соглашения о мерах по уменьшению опасности столкновения в региональных конфликтах, то есть о правилах поведениях авиации и ПВО (расширенный и обновленный вариант устаревающего российско-американского меморандума от 12 октября 2015 года);
– выработка соглашения о правилах безопасности военных полетов над океаническими пространствами;
– заявление о сохранении Договора РСМД 1987 года и начало консультаций о возможности присоединения к нему Великобритании и Франции;
– возобновление работы Венского центра предотвращения конфликтов (он был создан в 1990 году, но сейчас находится в нерабочем состоянии);
– проведение консультаций о выработке документа, фиксирующего взаимные обязательства России и США на случай конфликта с третьими странами (наподобие Советско-американской декларации о мерах по уменьшению опасности ядерной войны 1973 года);
– начало официальных переговоров о судьбе основополагающего акта Россия–НАТО 1997 года.
Главная опасность для российско-американских отношений – повторение негативного опыта 2009–2010 годов. Тогда на волне первых скромных успехов политики «перезагрузки» (подписание Пражского договор по СНВ) стороны заговорили о пути к партнерству, забыв о важных мерах по снижению опасности конфликта. Партнерства все равно не построили (слишком велики противоречия), а о множестве насущных дел, снижающих опасность военного конфликта, забыли. Время ушло, «окно возможностей» закрылось, и на порог подоспел новый тур конфронтации – только без страховочных поясов. Проблема в том, как не повторить этот опыт в ближайшие два года.
Дарья Гармоненко