Владимир Скосырев
Фото Reuters
В июне президент РФ Владимир Путин посетит КНР. В преддверии поездки в Москве состоялась конференция, посвященная российско-китайским отношениям. На полях форума на вопросы обозревателя «НГ» Владимира СКОСЫРЕВА ответил директор Института России, Восточной Европы и Центральной Азии Академии общественных наук КНР профессор Ли ЮНЦЮАНЬ.
– Ряд российских экспертов, ссылаясь на давление, которому подвергаются Россия и Китай со стороны США, призывают повысить уровень отношений между нашими странами до союзного. Что вы об этом думаете?
– Тех, кто выступает с такими предложениями, немного и в России, и в Китае. Для заключения союза нужны некоторые условия. Надо иметь общего врага, единую идеологию, готовность отказаться от части суверенитета. Поэтому договор между СССР и КНР от 1950 года оказался несостоятельным. Cегодня Россия на постсоветском пространстве тоже могла бы заключить договоры о союзе с новыми государствами. Не получается. Именно из-за факторов, о которых я говорю.
В этом году исполняется 15 лет подписания российско-китайского договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. Его возможности далеко не исчерпаны. Существует большое пространство для расширения взаимодействия. Уверен, что большая часть российской элиты согласна с таким подходом.
– В Китае тоже только меньшинство выступает за заключение союза?
– Китайцы не против расширения сотрудничества с Россией. Но они хотят знать, во-первых, нужен союз или нет. Во-вторых, получится или нет.
– Россия провозгласила поворот на Восток. Как вы считаете, этот лозунг реализуется или остается на бумаге?
– Сколько бы пресса ни писала о повороте на Восток, Россия – это европейская страна. Российская элита ориентируется на Запад, а не на Восток. Поворот на Восток можно объяснить перебалансировкой внешней политики в свете давления со стороны Запада. Но есть и реальная отдача от этого поворота. Это касается положения на рынке энергетики. Именно благодаря сотрудничеству с Китаем Россия добилась огромного прогресса в диверсификации экспорта энергетических ресурсов.
– У Китая обострились отношения с США и Японией по проблеме Южно-Китайского моря. Москва на эту тему ясно не высказалась. Пекин удовлетворен ее позицией или хотел бы, чтобы Россия выступила в поддержку КНР?
– Меня позиция России удовлетворяет. Россия – наш стратегический партнер, она хорошо понимает суть вопроса. Больше и не нужно ничего. Россия знает, как выражать свою позицию и как поддерживать Китай. Вопрос о Южно-Китайском море искусственный. Тут идет большая геополитическая игра. Существуют режимы, которым без врагов нельзя жить. Если нет врага, его надо создать. Эта тема используется для сдерживания Китая.
– Во время празднования 70-летия Победы над Германией Россия и Китай договорились о сопряжении между ЕАЭС и поясом Шелкового пути. Это породило надежды на то, что Китай поможет поднять экономику России. Год спустя выясняется, что это не так. Почему Китай неохотно вкладывает деньги в России?
– Во-первых, документ, подписанный 8 мая 2015 года, – это стратегический документ. Для его претворения в жизнь нужно очень многое сделать. Главное – структура экономики России и стран ЕАЭС одинаковы. Взаимной дополняемости у них нет. А китайская структура экономики и экономика ЕАЭС взаимодополняемы. Структура экономики, структура производимых товаров в странах ЕАЭС не меняется. Реформировать их экономику очень трудно. Нужен внешний фактор. Сопряжение как раз и есть такой внешний фактор.
Несмотря на трудности, все зависит от политической воли. А также от того, создадутся ли в России благоприятные условия для инвесторов. Ведь и сами российские инвесторы мало вкладывают средств в российскую экономику.
– Российские эксперты считают, что Китай предпочитает иметь дело с государствами, входящими в ЕАЭС. А не с этой организацией, имеющей аморфный характер…
– Пояс Шелкового пути – это инициатива, направленная на сотрудничество. Но она осуществляется за пределами Китая. Маршрут Шелкового пути не определен. Он определяется проектами. Когда будут совместные взаимовыгодные проекты, эта инициатива будет реализована. Необходимо сопряжение стратегии развития. Только после этого будут конкретные проекты.
– Но ведь Китай уже вложил большие средства в Казахстане. Почему же он в России не вкладывает?
– Да, между Китаем и Казахстаном взаимодействие идет. Если память мне не изменяет, есть уже 52 деловых проекта Китая в Казахстане. Одна треть из них реализуется. Нурсултан Назарбаев разработал стратегию. Она называется «Светлый путь». Ее содержание очень похоже на Экономический пояс Шелкового пути. Казахстан хочет улучшить инфраструктуру, обрести статус коридора между Азией и Европой.
– А с Россией проекты обсуждаются, но на практике не осуществляются. Так дело обстоит?
– Вот это действительно проблема. Мы должны работать над конкретными проектами. Самый важный фактор – политическое доверие. Каков его уровень, таков и будет масштаб сотрудничества. Степень взаимного доверия между нашими странами высокая. Но для осуществления мегапроектов недостаточно высокая. Скажем, на Дальнем Востоке России ощущается беспокойство о китайской экспансии, есть разговоры о китайской угрозе. Я думаю, если Россия беспокоится об этом, то она не может создать условия для инвестиций.
С нашей стороны тоже есть трудности. Мы не можем жестко контролировать незаконный миграционный процесс. Но все эти проблемы можно решить.
