Российское вмешательство в Сирию: наконец, последовательная политика!

Фото пресс-службы МО РФ

Российское вмешательство в Сирию можно проанализировать с помощью четырех аристотелевских оснований (причин). Какова конечная цель данного вмешательства? Какова движущая сила или кто участвует в этой операции? Какова формальная причина или как она обосновывается с точки зрения международного права? Каково материальное обеспечение, а именно – какие военные средства? Для того чтобы глубже проанализировать происходящее в Сирии, нужно ответить на эти четыре вопроса.

Генерал французской авиации и бывший преподаватель Высшей школы ВВС Жан дю Вердье говорит, что у американцев нет глобальной стратегии. Он также отмечает, что Соединенные Штаты заявляют, что они стремятся уничтожить «Исламское государство» (ИГ), но не прилагают достаточно усилий, чтобы в этом преуспеть. По его мнению, они не делают ничего для того, чтобы укрепить турецкую границу, через которую боевики «Исламского государства» получают подкрепление.

Как говорит политолог Жюльен Фройнд, в политике искусство заключается в том, чтобы правильно выбрать врага. Зачастую происходит так, что сам враг выбирает вас, как в случае с «Исламским государством», и вы не можете не повиноваться ему.

Россия четко определила для себя врага: это исламистский терроризм, главным оплотом которого является «Исламское государство», но существуют и другие связанные с ним группировки, как, например, «Фронт аль-Нусры». Ошибка США и многих европейских стран заключается в том, что они рассредоточивают свое внимание сразу на несколько врагов: афганский «Талибан», «Исламское государство», Башар Асад, Иран и даже Россия, которая становится объектом санкций. Эта неспособность четко определить врага объясняет американскую неэффективность перед лицом ИГ в Ираке и Сирии.

«Исламское государство» и связанные с ним террористические группировки являются нашим ключевым врагом ввиду их смертоносной идеологии и радикализма. Эта идеология была основана в 1930-е годы египетским профессором Саидом Кутбом и трактует Коран и другие религиозные писания мусульман экстремистским образом. Кутб был приговорен к смертной казни во время правления Насера. По мнению Кутба и его наиболее известных учеников, например, Усамы бен Ладена и Аймана аз-Завахири, демократия кощунственна, поскольку предполагает замену верховенства Бога верховенством человека. Боевики, которые интерпретируют религиозные тексты таким образом, получают основания для того, чтобы бороться с распространением демократии насильственными методами.

Они считают, что терроризм является оружием слабых в борьбе с сильными, будь то диктаторы арабского мира или западные демократии.

Радикалы полагают, что нужно стоять насмерть в борьбе с теми, кто по-другому трактует религиозные тексты. Именно поэтому первыми жертвами их идеологии становятся сами мусульмане. Однако под угрозой находится все человечество, поэтому и важна резолюция Совета Безопасности ООН по борьбе с терроризмом и идеологией, на которой он основывается.

Еще до теракта в США 11 сентября 2001 года я был знаком с Тони Салливаном, профессором Университета Джонса Хопкинса. Во время нашей встречи в Вашингтоне он объяснял мне, почему, по его мнению, исламисты и США в будущем станут союзниками. Он объяснял это тем, что в действительности исламизм настроен против социализма и коммунизма и религиозен, а Соединенные Штаты также религиозны и выступают против коммунизма. Профессор Салливан не осознавал, какую угрозу представляет радикальный исламизм. Американские неоконсерваторы разделяли его взгляды, а события 11 сентября стали для них сюрпризом, но не заставили изменить точку зрения.

Французские спецслужбы предупреждали США и Великобританию о потенциальных угрозах, но к ним никто не прислушался. Американцы сохранили свою далекую от реальности идеологию. Сначала в качестве врага они избрали терроризм как таковой, не обращая внимания на то, какая идеология стоит за ним. Затем они сфокусировались на относительно светских лидерах, таких как Саддам Хусейн, Муаммар Каддафи и Башар Асад, которых они обвиняли в поддержке социализма и враждебности по отношению к традиционным союзникам США – например, Саудовской Аравии.

И даже сейчас Соединенные Штаты недооценивают угрозу исламизма и не решаются бросить все силы на борьбу с ИГ, а вместо этого ищут союзников в исламистских кругах для того, чтобы объединиться против главы сирийского государства.

Россия благодаря своей истории лучше знакома с исламом, чем США, и сталкивалась с проблемой религиозного экстремизма на своей территории. Именно поэтому ей лучше удается определить врага. Россия не путает исламизм радикальный, жестокий и революционный с мусульманской цивилизацией как таковой и осознает, какую угрозу представляет идеология исламизма для нее самой, для христиан, проживающих на ее территории, и для россиян, исповедующих ислам, но не разделяющих фанатичные идеи.

Более того, Россия соблюдает правила проведения эффективной политики и принимает во внимание историческую данность. Россия знает, что нельзя безнаказанно уничтожать целые государства, как было с Ливией и как это происходит сейчас в Сирии. Государства, несмотря на все их возможные недостатки, являются элементами стабильности в мире и признаются таковыми Уставом ООН. Россия стремится искоренить исламский терроризм, основываясь на сохранении целостности государств. Тем самым Россия проясняет ситуацию, которую другие страны, такие как, например, США, умудрились запутать: в Сирии есть «хорошие» и «плохие» повстанцы, «добрые радикалы» и «злые» и т.д. Эти мысленные конструкции не имеют ничего общего с сирийской реальностью.

Россия призывает к созданию как можно более широкой коалиции. К сожалению, западные страны только лишь продолжают озвучивать в ее адрес необоснованные обвинения, например, в том, что главной целью российских воздушных ударов является не ИГ. Они также отказались от полноценного сотрудничества в информационном центре, созданном в Багдаде Ираком, Сирией, Ираном и Россией. Эти четыре государства образуют ядро антитеррористической коалиции, что особенно логично в случае Сирии и Ирака, чьи территории частично оккупированы «Исламским государством». Поразительно, что после более чем 10-летнего американского присутствия в Ираке доверие его граждан к США постоянно снижается, и, если Ираку что-то требуется, в частности, вооружение, он закупает его у России.

Кроме того, российское вмешательство в Сирию, направленное против террористических сил «Исламского государства» и его союзников, соответствует антитеррористической резолюции Совета Безопасности ООН. Она также находится в полном соответствии с официальным запросом самой Сирии. Это нехарактерно для большинства американских военных интервенций, решения о которых принимались в одностороннем порядке.

Во Франции, согласно опросу, проведенному телеканалом BFM 1 октября этого года, больше половины граждан одобряют создание альянса западных стран, России и Башара Асада для совместной борьбы с «Исламским государством». И правые, и левые во Франции поддерживают решение России. Правые, «Национальный фронт» и большинство республиканских парламентариев, которых возглавляет Николя Саркози, высказываются в поддержку российской инициативы. В частности, Россию поддерживают бывшие французские министры Клод Гозген и Тьерри Мариани и депутаты Жак Мияр и Николя Дюик.

Что касается левых, то, например, Юбер Ведрин, социалист и бывший министр иностранных дел Франции, заявил, что если ИГ является сегодня опасностью номер один, то необходимо создать коалицию, подобную той, которая существовала в период Второй мировой войны. Жан-Пьер Шевенман, в свою очередь, утверждает, что свержение Асада в Сирии гарантирует победу «Исламского государства».

В целом консервативные правые одобряют вмешательство России в Сирию во многом из-за того, что французские католики, которые составляют существенную долю общественного мнения, очень восприимчивы к преступлениям, совершаемым исламистами против христиан.

Что касается непосредственно технического аспекта операции, французское общественное мнение впечатляет эффективность российской авиации, особенно эффективность ракет, пущенных из акватории Каспийского моря. Французские военные круги интересуются военным прогрессом России. Так, например, генерал ВВС Жан дю Вердье называет Российскую армию мощной и отмечает ее мастерство в ведении радиоэлектронной войны. Тем не менее он задается вопросом о том, будут ли в новом контексте приняты меры для того, чтобы ограничить финансовые ресурсы «Исламского государства», особенно в части торговли нефтью. Но, конечно, говорить об этом еще слишком рано.

На этот раз после выступления президента Путина на Генассамблее ООН во французской прессе не было враждебных комментариев относительно его речи. В целом авторитет российского президента в глазах французской общественности существенно возрастает.

Даже те, кто не разделяет позиции Владимира Путина, восхищаются его политическим и стратегическим профессионализмом. Многие высокопоставленные лица Франции считают, хотя и не говорят об этом вслух, что у России есть основания вмешиваться в происходящее в Сирии. Все понимают, что американская политика на Ближнем Востоке повлекла за собой много бед.

По мере того как будет разворачиваться российская операция в Сирии и армии на иранской и сирийской территориях и территории, контролируемой курдами, будут добиваться успеха, пророссийские настроения в Западной Европе и на Ближнем Востоке будут расти. Тем не менее западные, в том числе и французские, средства массовой информации, находящиеся под сильным влиянием Вашингтона, будут нападать на Россию. Это уже происходит. Но в конечном счете риторика все равно окажется беспомощной в сравнении с силой фактов.

Бесспорно то, что российское вмешательство в Сирию придало связности и логичности борьбе против «Исламского государства». Спецпосланник генерального секретаря ООН по Сирии Стаффан де Мистура, активно выступающий за развитие диалога между Россией и США, признал, что шаг, предпринятый Россией, придал новый импульс развитию событий в Сирии. Владимир Путин продемонстрировал свою готовность вести диалог с Бараком Обамой. Сейчас мяч на стороне Соединенных Штатов, которые не могут отнестись к развитию диалога негативно, но сначала должны четко сформулировать свои идеи.