КАРТ-БЛАНШ. Выборы и будущее Турции

Фото Reuters

Почти 13 лет у власти в Турции находилась одна партия; теперь настала эпоха коалиций. На парламентских выборах 7 июня ни одна партия не получила абсолютного большинства. Правящая Партия справедливости и развития (ПСР) будет иметь 258 мест в парламенте – для большинства ей не хватает 18 мандатов. Такой результат ставит крест на ее планах по формированию однопартийного кабинета.

Впрочем, еще более серьезным поражением исход голосования стал для президента Реджепа Тайипа Эрдогана, намеревавшегося изменить Конституцию и установить в стране президентскую республику. Хотя выборы не дали четкого представления о составе будущего правительства, они, несомненно, сняли с повестки дня вопрос о президентской республике. Таким образом, первый однозначный сигнал, который электорат послал власти, – резкое неприятие ее намерения упразднить парламентское правление.

Итоги голосования свидетельствуют также об энтузиазме, с которым избиратели восприняли превращение преимущественно курдской Партии демократии народов (ПДН) в общенациональную. Традиционно ПДН и ее политические предшественники занимались национально-этнической политикой. Отстаивая права курдов, они заняли свою нишу в политической системе Турции.

Но после президентских выборов 2014 года ПДН под руководством лидера Селахаттина Демирташа решила поломать эту схему. В своей риторике партия сместила акцент с прав курдов на общедемократические ценности. Это было сделано, чтобы преобразовать ПДН в более репрезентативную политическую площадку.

Кроме того, руководство партии решило, что на парламентских выборах 2015 года она выдвинет своих представителей в рамках единого списка, а не в качестве независимых кандидатов. Поначалу эта тактика выглядела рискованной, поскольку на предыдущих выборах курдские партии получали не более 7% от общего числа голосов, что не позволяло преодолеть 10-процентный барьер для прохождения в парламент.

Однако в конечном итоге расчет партии оправдался. 7 июня она получила 13% голосов, превзойдя ожидания даже наиболее оптимистически настроенных наблюдателей. ПДН получит 81 место, и ее фракция станет третьей по величине в парламенте, обойдя Партию националистического движения (ПНД).

Что же дальше? Судя по всему, существуют три реальных варианта правительственной коалиции. Первые два предусматривают участие ПСР. Правящая партия может выбрать в качестве партнера ПНД или главную оппозиционную силу – левоцентристскую Народно-республиканскую партию (НРП). Хотя первый вариант с учетом идейной близости между ПСР и ПНД и выглядит более вероятным, главным изъяном подобного тандема может стать неспособность продвинуться вперед на переговорах по решению курдской проблемы в Турции.

Поскольку ПСР, судя по всему, стремится поддержать переговорный процесс и остановить падение популярности у курдов, она, вполне возможно, предпочтет создать так называемую большую коалицию с HPП. Для этого, впрочем, потребуется возобновить расследование дел о коррупции, заблокированное предыдущим правительством. Но в отсутствие большинства в парламенте ПСР не сможет помешать этому расследованию, если другие партии захотят его поддержать.

Наконец, существует и вариант с созданием «правительства меньшинства» в составе НРП и ПНД при поддержке ПДН. Однако такие правительства никогда не пользовались в Турции популярностью.

На Западе же выборы в Турции запомнятся прежде всего как яркое свидетельство достоинства избирателей. Хотя предвыборная кампания была отмечена насилием и гибелью людей, разжиганием противоречий в обществе со стороны правящей партии и демонизацией прокурдской партии, само голосование и подсчет бюллетеней прошли без инцидентов, а электорат проявил несомненную мудрость.

По сути, в Турции прошли два голосования одновременно: сами выборы и косвенный референдум о предложении президента Эрдогана ввести в стране президентскую республику. В результате и итоги оказались взаимодополняющими: соотношение сил на политической арене существенно изменилось, а план президента был однозначно отвергнут. Способность избирателей свободно изъявить свою волю, как и положено в демократическом государстве, оказала сдерживающее воздействие на политиков.

Сколько бы ни продлился период неопределенности в Турции и как бы ни была велика эта неопределенность, четыре партии, представленные ныне в парламенте, – религиозно-консервативная ПСР, кемалистская HPП, националистическая ПНД и связанная с курдами ПДН – должны будут найти способ сформировать коалиционное правительство. Одним словом, происходит то же, что и в любой западной демократической стране: периодическая смена власти.

Сколько бы ПСР ни твердила о «заговоре» иностранных держав и СМИ, нехитрая правда состоит в том, что 12 с половиной лет однопартийного правления слишком часто оборачивались однобокостью политических шагов и решений, и гражданам Турции это надоело. Именно так поступают и избиратели в странах ЕС.

Возможно, для политиков из ПСР результаты выборов и стали ударом, но европейский наблюдатель видит в них абсолютно нормальную политическую ситуацию, закономерную для страны. Лидеры ЕС могут рассматривать такое изменение политических сил в Турции исключительно как позитивное явление – ведь их беспокоили авторитарные тенденции в действиях турецких властей в последние месяцы и сворачивание архитектуры верховенства закона в последние полтора года.

Пока рано говорить, чем увенчаются переговоры политических сил – созданием какой-либо коалиции или внеочередными выборами. Однако можно предсказать, чего руководство ЕС будет ожидать от действий коалиционного правительства или от новой предвыборной кампании.

На повестке дня четыре вопроса. Во-первых, насколько последовательным и серьезным станет восстановление верховенства закона и, в частности, независимой судебной власти? Во-вторых, в какой степени будет восстановлена и гарантирована свобода СМИ независимо от политической ситуации? В-третьих, насколько четкими будут предложения нового правительства в экономической сфере, особенно в плане обеспечения независимости Центрального банка, что очень важно для успешного привлечения иностранных инвестиций?

И наконец, насколько совместимой с западной ориентацией Анкары будет внешняя политика нового правительства Турции? В особенности это касается борьбы с самопровозглашенным «Исламским государством», решения зашедшей в тупик проблемы разделенного Кипра, отношений Турции с Арменией, обязательств Анкары в качестве члена НАТО, а также технических и политических критериев для переговоров о вступлении Турции в ЕС.