Юрий Тавровский
Фото Reuters
Сразу по завершении майской встречи в Москве Владимира Путина и Си Цзиньпина в японской прессе на передний план вышла тема визита президента РФ в Страну восходящего солнца. В соответствии с предварительными договоренностями он может состояться осенью с.г. Большая часть СМИ старается омрачить визит или сводит к минимуму его положительное влияние на двусторонние отношения. При этом применяется испытанное средство – на первый план выводится «территориальная проблема».
Это не просто мина замедленного действия, это еще и мина многократного использования. Ее заложили американцы в 1956 году, когда сорвали заключение мирного договора между Москвой и Токио, помешав полной нормализации двусторонних отношений и передаче двух из четырех южных островов Курильской гряды угрозой неподписания Договора о безопасности между Японией и США. Вашингтон обещал тогда продолжить оккупацию последней еще не возвращенной японской территории – острова Окинава. Вот уже полвека «территориальная проблема» активируется при первых же признаках потепления в советско-японских и российско-японских отношениях.
Создать в отношениях с Россией новый климат, при котором распустится сакура, а также расцветут яблони и груши, все три года своего премьерства старается Синдзо Абэ, возможно, самый энергичный и дальнозоркий руководитель Японии за весь послевоенный период. Дело, конечно, не только во взаимной симпатии Абэ и Путина и тех выгодах для японского бизнеса, которые открываются при реализации путинского «Разворота на Восток». Абэ пытается расширить рамки дозволенного Вашингтоном в отношениях с Москвой, чтобы таким образом приблизиться к своей главной цели – построению «нормальной страны» с независимой внешней политикой, которая обслуживает экономику, ориентированную на национальные интересы, на собственный оборонный потенциал, девальвирующий американский зонтик безопасности.
Иногда Абэ добивается успеха – в прошлом году ему удалось совершить демонстративную поездку в Сочи, несмотря на указание США всем сателлитам бойкотировать зимние Олимпийские игры. Но вот на Парад Победы его не пустили, хотя он и слетал к Бараку Обаме и попытался объяснить необходимость очередной встречи с Путиным заинтересованностью в уравновешении крена Москвы в сторону Пекина. Со времени окончания оккупации в 1952 году американцы влияют на Страну восходящего солнца в соответствии с заветами китайских стратегов древности: «управлять варварами при помощи спущенных вожжей», создавая видимость самостоятельности, но в случае необходимости натягивая их.
В последнее время Вашингтону все чаще приходится натягивать вожжи. В 2010 году США организовали смещение премьер-министра Юкио Хатоямы, который попросил переместить одну из наиболее одиозных американских баз на Окинаве. Еще сильнее их раздражает Абэ, который вот уже несколько лет проводит экономический курс удешевления иены и таким образом повышает конкурентоспособность японских товаров. Натянув вожжи в середине 80-х годов прошлого века и вынудив Токио ревальвировать иену почти в два раза, США добились удорожания японских товаров и конца «японского экономического чуда».
Сейчас нависшая над финансовой системой США «китайская угроза» отвлекает американцев от адекватной реакции на успехи абэномики. Зато подковерная борьба на других направлениях, выгодных Вашингтону и чреватых для Токио серьезными убытками, продолжается. Это создание Транстихоокеанского торгового партнерства (ТТП), задуманного ради сохранения американской гегемонии в Азиатско-Тихоокеанском регионе и сдерживания китайской экономической экспансии. Абэ сопротивляется из последних сил, ссылаясь на угрозу ТТП для сельского хозяйства – основы японской «цивилизации риса» и опоры правящей Либерально-демократической партии. Одновременно американцы пытаются сорвать создание зоны свободной торговли между Китаем, Японией и Южной Кореей. Вашингтон уже добился успеха по ряду вопросов. Так, ему удалось не пустить Токио в число соучредителей Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, несмотря на присоединение к новой китайской финансовой структуре 57 стран, в том числе Австралии, Германии, Англии и Франции.
Ставки все время повышаются. Владимир Путин и Си Цзиньпин поставили на кон небывалый куш – сопряжение Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и Экономического пояса Великого шелкового пути. Личное вовлечение двух лидеров, энергичные шаги по созданию необходимых организационных структур и финансовых институтов говорят о серьезности намерений Москвы и Пекина создать мощное интеграционное пространство с перспективой образования зоны свободной торговли. Совершенно очевидна заинтересованность Японии, великой промышленной и торговой нации, в участии. Но столь же очевидно и намерение Вашингтона еще сильнее натянуть вожжи и предотвратить получение Токио достойного места в главном проекте ХХI века.
Предотвратить налаживание продуктивных отношений с Москвой – этой цели служит втягивание Токио в антироссийские санкции, срыв контактов Абэ и Путина, очередное педалирование «территориальной проблемы» в преддверии возможной поездки президента России в Японию.
Ни в коем случае не допустить сближения Токио с Пекином – этой цели служит педалирование другой «территориальной проблемы» – вокруг островов Сенкаку (Дяоюйдао), – чудесным образом возникшей сразу после объявления стратегии «Поворот к Азии» и направленной на сдерживание Китая. Этой же цели наверняка будут служить заявления проамериканских политиков и публикации в прессе накануне 3 сентября, когда Китай широко отметит 70-летие победы в войне с Японией – конфликте, который длился 14 лет и унес жизни 35 млн китайцев.
Значение Японии как важного игрока на евразийском поле будет неуклонно уменьшаться, если вопреки географическому положению она будет удаляться от материка Евразия и дрейфовать в сторону материка Северная Америка. Точно так же ее значение будет падать и в двусторонних отношениях с Россией и Китаем, которые в ближайшие десятилетия будут поглощены сверхпроектом ЕАЭС – Шелковый путь. Удастся ли Токио избавиться от американских вожжей, пусть даже довольно длинных, и стать «нормальным государством», отстаивающим собственные национальные интересы? Ответ на этот важный вопрос мы узнаем если не в предстоящие месяцы, то в ближайшие годы.
