Владимир Оленченко
В Эстонии проходят очередные парламентские выборы, которые проводятся в два этапа. Первый состоялся 19-25 февраля и включал голосование по интернету и досрочное голосование. Второй - основной - предстоит 1 марта, когда избирательные участки будут открыты по всей стране.
Ожидается, что основное соперничество будет наблюдаться между правоцентристской Партией реформ, возглавляющей нынешнюю правящую коалицию и Центристской партией, квалифицируемой как левоцентристская. Наблюдатели признают, что лидер центристов Эдгар Сависаар пользуется большей популярностью, чем председатель Партии реформ Таави Рыйвас. Сказываются партийный стаж и политический авторитет Сависаара. Если сопоставлять нынешние выборы с предыдущими, то равноценным ему по обоим показателем выступал лидер реформистов Андрус Антипа, покинувший свой пост в начале 2014 года.
Не сильно от реформистов и центристов отстают еще две партии: Союз Отечества и Res Publica правоцентристского толка (лидер Урмас Рейнсалу) и Социал-демократическая партия (лидер Свен Миксер). Собственно перечисленные партии и делят между собой 101 депутатский мандат парламента Эстонии – Рийгикогу.
Прогнозы сходятся в том, что в будущем парламенте будут доминировать все те же четыре партии, а результаты прошлых выборов близки к сегодняшним оценкам возможностей перевыборов этих партий в парламент. Допускается возможность преодоления 5% барьера еще одной-двумя партиями-аутсайдерами, но это сложившуюся ситуацию радикально не меняет.
Дело в том, что партии-старожилы, несмотря на различную политическую направленность, не могут рассматриваться непримиримыми оппонентами, так как побывали в разное время в коалициях друг с другом. В большинстве же случаев основу правящей коалиции составляла Партия реформ.
В этом свете диапазон вариантов развития избирательной ситуации в Эстонии невелик. Один вариант – назовем его литовским, заключается в том, что социал-демократы Литвы на выборах в 2012 году получили относительное большинство, но президент страны не вручала им мандат на формирование правительства, склоняя их к коалиции с консерваторами. Однако при поддержке общественного мнения социал-демократы все-таки получили мандат и сформировали левоцентристское правительство. Возможно, теперь этим путем придется пройти эстонской Центристской партии.
Другой вариант – к нему подходит название латвийский, когда на парламентских выборах в Латвии в 2014 году победила партия Согласие, представляющая жителей разных национальностей, однако, президент отказал ей в мандате. Может случиться так, что и перед эстонским президентом встанет вопрос, вручать ли мандат своим идеологическим оппонентам.
Третий вариант – собственно эстонский. По итогам выборов будут воспроизведены сегодняшние позиции партий в Рийгикогу, а действующую коалицию между реформистами и социал-демократами удастся сохранить. Не зря же затевались внутрипарламентские маневры в начале 2014 года, когда была расторгнута коалиция Партии реформ с родственной партией Союз Отечества и Res Publica и создана коалиция с социал-демократами. Если этот вариант получится, то эстонские политические стратеги вправе ожидать восхищения со стороны своих сторонников.
Для России интерес к эстонским выборам звучит так: возможно ли изменение во внешнеполитическом курсе Эстонии, который традиционно носит антироссийский конфронтационный характер. В принципе сегодняшняя расстановка партий, представленная в парламенте, отражает некоторое равновесие между умеренными политиками и либералами. Однако глубокая экономическая зависимость от Северной Европы (шведские компании квалифицируют Эстонию как сегмент внутреннего шведского рынка) и политическая ориентация на евро-атлантизм не оставляют широких возможностей для реализации умеренных подходов эстонских политиков к отношениям с Россией. Не будем забывать и то, что в Эстонии по-прежнему часть русскоговорящего населения не имеет полных прав и, в частности, не допущена к участию к выборам в высший законодательный орган страны. Кроме того, Эстония занимает агрессивную позицию в санкционном противостоянии с Россией, требуя ужесточения антироссийских мер и провоцируя ухудшение российско-украинских отношений. Соответственно ни один из рассмотренных выше вариантов избирательной кампании не дает оснований полагать, что в поствыборный период можно было бы надеяться на позитивные подвижки в российско-эстонском диалоге.
Сказывается и то, что для прибалтийских стран характерен особый подход к соотношению внутренней и внешней политики. Обычная формула гласит, что внешняя политика подчинена задачам внутренней политики. Применительно же к странам Балтии можно наблюдать феномен обратного свойства. Внутренняя политика подчинена задачам внешней политики, а та грезит глобальными устремлениями и позиционирует себя регулятором отношений между ведущими странами мира. В этом свете парламентские выборы, да и вообще волеизъявления народа воспринимаются евро-атлантической элитой Эстонии как докучливые отвлечения от глобальных дел. Прибалтийскому населению остается уповать на самих себя. В принципе, элита и население в Эстонии уже давно живут каждый своей жизнью.
Если обращаться к перспективам, то следует учитывать, что парламенту, который будет сформирован после мартовских выборов, предстоит в 2016 году избирать президента страны, которым в настоящее время является Тоомас Хендрик Ильвес. Переизбираться он не имеет права, так как уже дважды занимал этот пост. Наблюдатели склоняются к мысли, что наиболее вероятным преемником Ильвеса следует рассматривать такую фигуру, как Андрус Антипа, с которым связаны наиболее сильные обострения конфронтации с Россией. В частности, он вошел в историю как инициатор и исполнитель идеи демонтажа в 2007 году в Таллине памятника российским воинам-освободителям Эстонии от фашизма.
Владимир Анатольевич Оленченко – старший научный сотрудник Центра европейских исследований ИМЭМО РАН.
