Юрий Паниев
Сергей Лавров и Андерс Фог Расмуссен обсудят планы дальнейшего сотрудничества 4 декабря в Брюсселе. Фото Reuters
– Господин Стаматопулос, Россию беспокоит, как будут развиваться события после вывода в 2014 году из Афганистана контингентов Международных сил содействия безопасности (МССБ). Сколько военнослужащих останется в стране? По какому маршруту будут выводиться силы НАТО?
– Окончательная численность военнослужащих НАТО в Афганистане пока не определена. Конечно, она будет намного скромнее нынешнего состава МССБ. Цифры будут названы после достижения соглашения с афганской стороной о статусе остающихся в стране сил. В рамках новой миссии под названием «Решительная поддержка» натовские военные будут заниматься учебной подготовкой, консультированием и оказанием содействия в поддержании оперативного потенциала афганской армии. Что касается маршрутов вывода основного контингента МССБ, то мы проработали несколько путей, и северный, пролегающий через территорию России, – один из них. Но вопрос, по какому маршруту будут выводиться войска, решается самими странами, которые участвуют в МССБ, – исходя из соображений оптимальной логистики и минимизации сопряженных затрат.
– В 2011 году НАТО провело операцию в Ливии. Почему в отличие от Афганистана оно не занималось восстановлением страны и обеспечением безопасности?
– В Ливии совершенно иным был характер мандата. Говорю не только о мандате, которым нас наделил Североатлантический совет, но и о мандате Совбеза ООН. Сейчас НАТО прилагает усилия по содействию Ливии в воссоздании системы обороны и безопасности. Это не имеет никакого отношения к предыдущей миссии, а делается в ответ на запрос, который поступил от премьер-министра Ливии Али Зейдана генсеку НАТО Андерсу Фогу Расмуссену. Мы уже дважды командировали в Триполи своих сотрудников с целью выяснить, что конкретно НАТО могло бы сделать в Ливии.
– Если международные усилия по восстановлению мира в Сирии провалятся и в США снова заговорят о нанесении удара, как поступит НАТО – поддержит Вашингтон или будет в стороне?
– Ваш вопрос носит гипотетический характер. Позвольте объяснить позицию НАТО. Мы пристально следим за ситуацией и считаем, что решение сирийской проблемы должно носить политический, дипломатический характер. Поддерживаем инициативу, выдвинутую Россией и США, и с надеждой смотрим на созыв конференции Женева-2. Мы также внимательно следим за деятельностью Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) в соответствии с резолюцией Совбеза 2118 от 27 сентября. Генсек Расмуссен пригласил представителя ОЗХО выступить на СРН с докладом, как ликвидируются сирийские арсеналы.
– Что является яблоком раздора между Россией и НАТО? Каким вы видите выход из тупика по ПРО?
– Мне кажется, что мы все еще не вышли на тот уровень доверия, который нам необходим. НАТО и Россия должны работать теснее, так как основные стратегические вопросы, вызывающие беспокойство, для нас общие. Впрочем, на практическом уровне мы взаимодействуем очень эффективно – это борьба с терроризмом, пиратством и наркотрафиком. Мы двигаемся вперед, но пробуксовываем по вопросу ПРО. Как ни странно, в наших отношениях проблема ЕвроПРО оказалась на переднем плане. С моей точки зрения, это скорее заголовок новостных сообщений, чем реальная проблема. Мы внимательно слушаем российских коллег и предлагаем различные варианты, которые могли бы снять их озабоченности.
– Выполнимо ли требование Москвы предоставить письменные гарантии ненаправленности ПРО против России и ее стратегического потенциала?
– Нет, и вот почему. Во-первых, если мы начнем переговоры по договору со всеми юридическими параметрами, представляете, сколько уйдет на это времени? Тем более что надлежащие политические гарантии России уже были предоставлены. Во-вторых, мы призвали Россию внимательно изучить физические параметры ЕвроПРО, которые свидетельствуют о том, что создаваемая нами система не представляет угрозы для российских сил ядерного сдерживания. В-третьих, мы пригласили российских партнеров работать по конкретным аспектам системы ЕвроПРО, что позволит добиться укрепления доверия и транспарентности. Хотелось бы особо отметить, что Россия – единственный партнер
НАТО, кому мы сделали подобные предложения.
– В последнее время вы работали послом в Болгарии – сравнительно молодом члене альянса. Существуют ли планы дальнейшего расширения НАТО на восток?
– Статья 10 Североатлантического договора от 1949 года предоставляет возможность странам региона присоединиться к НАТО, если они того пожелают. Само же НАТО не пытается завлечь новых членов. Если нас страны-кандидаты в чем-то и обвиняют, так это в том, что мы, дескать, устали от расширения. Но если кто-то желает вступить в НАТО, Североатлантический совет обязан рассмотреть этот вопрос.
– Вспоминаю, как на саммите НАТО в Чикаго тогдашний президент Грузии Михаил Саакашвили с уверенностью заявил, что на следующей встрече в верхах его страна будет принята в альянс. На что господин Расмуссен уклончиво ответил, что он сам еще не знает, где и когда состоится очередной саммит НАТО…
– Мне кажется, что дух высказываний генсека Расмуссена по поводу Грузии все еще актуален. Правда, теперь уже известно, что следующий саммит НАТО пройдет в Уэльсе осенью 2014 года.
– Сотрудничает ли НАТО со странами Азиатско-Тихоокеанского региона, куда смещается центр мировой политики и экономики?
– НАТО развивает сотрудничество с некоторыми странами АТР, потому что сейчас безопасность необходимо укреплять во всех точках земного шара. Но уровень взаимодействия зависит от конкретной страны. Приведу два примера. У нас тесные отношения с Австралией, которая внесла существенный вклад в операцию МССБ в Афганистане и участвует в борьбе с пиратством в районе Африканского Рога. В то же время у нас не очень обширные связи с Китаем. Хотя из соображений общей стабильности было бы лучше, если бы НАТО и Китай больше понимали друг друга. В этом же направлении мы движемся с Индией. Общее направление – установление диалога для понимания позиций друг друга и того, как мы трактуем мировые проблемы. С этой точки зрения, политический диалог НАТО с Россией очень важен, так как Россия является как европейской, так и азиатской державой.
– Это ваш первый визит в Россию? Каковы ваши впечатления о Москве?
– К сожалению, у меня было всего полчаса, чтобы увидеть город, за исключением передвижения с одной встречи на другую. Для меня приоритет – переговоры с российскими коллегами, которые я считаю очень важными, особенно в преддверии СРН на уровне глав МИДов, который пройдет в начале декабря в Брюсселе. Надеюсь побывать хотя бы в соборе Василия Блаженного, который находится по соседству с гостиницей. Как грек я чувствую родство с русским народом, и мне хотелось бы приобщиться к памятникам нашей общей культуры.
