Газовая дилемма Москвы и Брюсселя

Задолго до очередного саммита Россия–ЕС, который состоится 22 мая в Хабаровске, стало известно, что российское руководство намерено поставить перед Евросоюзом вопрос о радикальной смене принципов сотрудничества в области энергетики и замене Договора об Энергетической хартии на новый документ. Точнее, этот вопрос Россия уже поставила перед европейцами и в Хабаровске хочет получить на него ответ.

Заключение нового договора, способного предупреждать и разрешать конфликты между поставщиками, потребителями и транзитерами энергоресурсов, стало фирменной внешнеполитической идеей президента Дмитрия Медведева, которую представители от России лоббировали в том числе и на конференции по проблемам сотрудничества между Россией и ЕС в газовой сфере (см. «НГ» от 20.05.09). Рамочные принципы нового договора были изложены в документе «Концептуальный подход к новой правовой базе международного сотрудничества в области энергетики», опубликованном на сайте Кремля в конце апреля.

Зачем России понадобилось лоббировать трудоемкий и потенциально конфликтный проект по перекройке существующей правовой инфраструктуры? Неужели для того, чтобы решить частные конфликты с Украиной и другими транзитерами газа? Скорее всего дело не только в этом. Очевидно, что российские власти чувствуют угрозу положения «Газпрома» на европейском рынке газа. Поставки «Газпрома» в Европу снизились в первом квартале на 39%, и его доля на европейском рынке снизилась, по подсчетам экспертов, с 30 до 18%. Контрактные обязательства по выкупу среднеазиатского газа по высоким фиксированным ценам (340 долл. за 1 тыс. куб. м) вынуждают «Газпром» фактически торговать в убыток и снижать собственную добычу. Реализация проекта Nord Stream тормозится отсутствием экологических экспертиз в североевропейских странах, ускорить появление которых, как показал визит Медведева в Финляндию, не может даже президент. Тем временем европейцы сами разрабатывают альтернативные маршруты транспортировки газа в обход России и кропотливо выстраивают коалицию потребителей и транзитеров.

В результате изощренных геоэкономических игр Москва, похоже, перехитрила саму себя. В конкуренции за европейские рынки Россия уже проигрывает экономически, не желая или не имея возможности из-за дорогих в прямом и переносном смыслах контрактов с Центральной Азией предоставлять скидки западным потребителям. Она также продолжает нести репутационные потери: западные аналитики убеждены, что причиной взрыва на газопроводе «Средняя Азия – Центр-4» в начале апреля стало резкое сокращение объема выбираемого Россией туркменского газа из-за снижения спроса на дорогой российский ресурс в Европе. Однако самый чувствительный удар по геополитическим позициям России наносят планы европейцев по поиску не только альтернативных маршрутов транспортировки энергоресурсов, но и альтернативных России поставщиков. По-видимому, именно эту последнюю тенденцию и хотят переломить на саммите Россия–ЕС российские переговорщики.

Есть ли реальные перспективы преуспеть в этом? Здесь необходимо учитывать по крайней мере два обстоятельства.

Во-первых, ситуация в области взаимного обмена активами между РФ и ЕС далеко не симметрична. Несмотря на заявления политиков о нежелательности экспансии России на европейские рынки газа, в реальности европейцы редко препятствуют «Газпрому» в приобретении активов. Сегодня он имеет долю более чем в 20 европейских компаниях из 16 стран, занимающихся дистрибуцией, маркетингом и транспортировкой газа. При этом в половине из них его доля составляет или превышает 50% (Gas und Warenhandelsgesellschaft, Overgas Inc.AO, Fragaz, WIEH GmbH&Co KG, Prometheus Gas S.A., Promgas SpA, Blue Stream Pipeline Company B.V., Gas Project Development Center Asia AG (Zug), WIEE, Nord Stream AG). Более того, в конце января «Газпром» создал совместное предприятие с австрийской компанией OMV для модернизации системы хранилища газа и распределительной сети в Баумгартене, которые ориентированы на хранение и распределение газа из трубопровода Nabucco.

Если наши руководители в рамках нового раунда переговоров хотят добиться результатов, им следует для начала сделать шаг навстречу европейцам, позволив им инвестировать в газовые и нефтяные активы в России. Вместо этого новая концепция утверждает «безусловный государственный суверенитет над национальными энергоресурсами», а премьер намекает на возможную национализацию европейских энергоактивов в РФ в случае реализации проекта газопровода в обход России.

Во-вторых, даже если бы европейцы и согласились на выработку нового всеобъемлющего документа, то программа, предложенная в конце апреля, настолько непродуманна и противоречива, что вряд ли смогла бы стать основой для конкретных договоренностей. Уже упомянутый принцип государственного суверенитета над активами несовместим с «обеспечением недискриминационного доступа к международным энергетическим рынкам, их открытие и развитие их конкурентного характера». Безопасность спроса, за который ратует концепция, трактуется как прозрачный и предсказуемый сбыт, что фактически лишает потребителя права свободного выбора или смены поставщика и, конечно, не обеспечивает безопасности предложения, то есть права быть постоянным «поставщиком двора». В дополнение ко всему этот документ, к сожалению, не предлагает никаких путей решения проблемы транзита, которую европейцы и русские монотонно пасуют друг другу многие годы.

Сегодня в области энергобезопасности Россия и ЕС ориентируются «по местности», а не по международно-правовым документам. Россия и ЕС возводят все более изощренные препятствия на пути к энергоинтеграции, но, похоже, они адаптировались к ситуации и научились их обходить. На прорывные идеи вроде взаимного обмена активами сегодня никто в Хабаровске идти не готов.