Анна Розэ Скучный город Дортмунд и живописный город Кобленц внезапно стали символом террористической угрозы в Германии. То, что английский юмор некогда охарактеризовал как «German desease» (имеется в виду немецкий болезненный страх), теперь воплощается в нескончаемых дебатах о взрывных устройствах, заложенных недавно террористами в двух региональных экспрессах. Германия впервые ощутила угрозу нового – внешнего – терроризма, отличного от внутреннего политического террора скандально известной RAF в середине шестидесятых годов.
Террористы оказались неопытными новичками, и бомбы в нужный момент, как известно, не сработали. Однако немцы поняли, что уязвимы. Большим ударом по немецкому самолюбию стал и тот факт, что один из преступников был пойман благодаря ливанским спецслужбам. Именно они прослушали разговор начинающего террориста со своими родственниками в Ливане. Оказавшийся 23-летним немецким студентом преступник заметил на железнодорожной платформе в Киле наблюдательную видеокамеру и по телефону обратился за советом к своей семье.
Простой случай перерос в фарс. Видеокамера на платформе была случайностью. Если бы не телефонный разговор, никто бы и не обратил внимания на кадры с неброским юношей восточной наружности. Однако благодаря именно этому стечению обстоятельств в германской политической жизни наметилось неожиданное после парламентских каникул оживление.
Случай – или случайность? – стал причиной межпартийных разногласий. Две заложенные в германских поездах бомбы вызвали политические дискуссии об условиях внутренней безопасности. Вернувшаяся из летнего отпуска канцлер Ангела Меркель выступила с заявлением о необходимости ввести видеонаблюдение на всех железнодорожных объектах. Последовал протест председателя СДПГ Курта Бека, заявившего, что «свободу нельзя защищать до смерти» и что его партия не собирается превращать Германию в полицейское государство. Президент БНД Йорг Цирке высказался против всеобщего видеонаблюдения, подчеркнув, что «стопроцентной безопасности быть не может».
Щекотливой оказалась тема наблюдения за гражданами и в связи с недавней аферой БНД. Ведь весной все фракции Бундестага единодушно возмутились чрезмерным расширением полномочий секретной службы внутри государства. А теперь обсуждается предложение МВД завести секретные файлы на «подозреваемых в экстремизме» граждан ФРГ со сведениями о религиозной принадлежности, стране происхождения, контактах с гражданами арабских страны и всех поездках на Восток. Предложение такого рода находит мощную поддержку у населения. Что вполне объяснимо. Ведь около четверти всех немецких трудящихся ездят на работу в другие города на поездах.
Поэтому сейчас и обсуждается идея о задействовании на железной дороге вооруженной полиции по примеру американских Sky marschals. Ранее это казалось нереальным, ведь всеобщее наблюдение и контроль за гражданами рассматривались как примета тоталитарных режимов. Ангела Меркель и ее коллега Курт Бек высказались по этому поводу скептически. Однако опросы показывают, что граждане не так уж и пекутся о своих демократических свободах, когда речь идет о личной безопасности.
Теперь придется всерьез задуматься о том, что яростно критиковалось во внутренней политике ГДР, – всеобщее наблюдение за гражданами службой госбезопасности Штази. Министр внутренних дел Вольфганг Шойбле, известный своими консервативными взглядами, призвал население к бдительности и помощи органам безопасности, намекнув, что за террористами, заложившими бомбы, стоит целая террористическая организация.
Это предположение оспаривается. По одной из версий следствия, террористы в Германии действовали самостоятельно. Мотивом преступления могла стать ярость из-за событий на Ближнем Востоке, личная неудовлетворенность жизнью на Западе и нежелание интегрироваться в германское общество. Как бы то ни было, дебаты об уязвимости немцев и о несовместимости двух миров – исламского и христианского – пронизали общество. И надо сказать, успешно используются конкурирующими партиями в преддверии выборов в берлинский парламент.
Берлин
Дарья Гармоненко