Джеймс Шерр
В иракском конфликте, как в любой превентивной войне, поле для маневра и толерантность общественности очень невелики.
Фото Reuters
2005 год стал не самым лучшим годом с точки зрения западного либерализма. Тем не менее он начался как год триумфа, с победы «оранжевых» сил на Украине и успешно прошедших выборов во временные органы власти Ирака. Он заканчивается, когда результаты одной цветной революции под угрозой, а другие блокированы. Американская мощь и решимость ставится под сомнение сильнее, чем за весь период, прошедший с момента окончания Вьетнамской войны. Если из итогов нынешнего года не будут извлечены определенные уроки, то 2006 год скорее всего окажется хуже 2005-го. Даже если они и будут извлечены, 2006 год все равно будет суровым.
Украина как ось будущей системы безопасности
Особенно это относится к постсоветскому пространству. Не меньше, чем Запад, – а на самом деле больше – Россия понимает, что Украина, говоря словами бывшего британского премьера, – это «ось будущей системы безопасности» в Европе и Евразии. Поэтому скорее с дурным предчувствием, чем с самодовольством можно повторить то, что было сказано год назад: «За свои первые 100 дней Ющенко и его правительство должны доказать, что они привержены идее фундаментальных реформ и что они способны их провести». «Худший сценарий развития событий на Украине не тот, что Ющенко проиграет выборы, а тот, что он их выиграет и не сможет оправдать ожидания».
Во многих отношениях Ющенко и его окружение выстояли. Демократия на Украине больше не виртуальна, а реальна и свободна. Общественный и медиаконтроль за чиновниками и институтами власти сильный, интенсивный и открытый. Отношения с избранными партнерами, ЕС и НАТО, больше не определяются декларациями, а находятся на уровне реального сотрудничества, и в их рамках предпринимаются видимые шаги на пути интеграции. Тем не менее задачи, поставленные на Майдане, были стихийными и неотложными, чтобы Украина, наконец, обрела лидеров, работающих на благо государства, а не на себя. Учитывая эти цели, можно сказать, что год заканчивается с ощущением недовольства и с резонансами предательства.
Эти ощущения не сблизили большинство украинцев с реваншистскими силами как на Украине, так и в России. Однако они дали последним возможность обновления своих позиций и, может быть, шанс вернуться к власти. Насколько успешно реваншистские силы воспользуются этой возможностью и, более того, как они ею воспользуются? Не похоже, чтобы выросла популярность Януковича. Существенно то, что в кризисные времена она остается на уровне декабря 2004 года, когда проходили президентские выборы. Так же существенно и то, что популярность его некогда единых врагов значительно уменьшилась, их воссоединение маловероятно, а в парламенте, который не претерпел существенных преобразований, небольшие оппортунистские фракции скорее всего будут тяготеть к более сильному. Если события будут происходить согласно этому политическому алгоритму, то бывший премьер-министр Кучмы Виктор Янукович в будущем может стать премьер-министром Ющенко, даже если его будут поддерживать всего 30% избирателей.
Уроки революции
Возможно, президент Путин не извлек должных уроков из оранжевой революции, но он вынес то, что в краткосрочной перспективе может пригодиться России. С момента победы Ющенко на выборах в 2004 году Путин вел себя так, как будто ему нанесли поражение, причем не представители украинского гражданского общества, а страны Запада. Он не показывал, что он ошибся в менталитете, надеждах и стойкости украинцев. Ошибки оранжевых сил только подтвердят эти его заблуждения. Они также подтвердят утверждение, что превалирующая роль России на Украине – вещь само собой разумеющаяся, верная и неизбежная.
Тем не менее это утверждение не насаждается так, как прежде. Кремль не только открыто не высказывает свои предпочтения, но и не раскрывает свои планы. В то же время он тихо ищет полезные связи с кем-либо, кто мог бы ослабить позиции Ющенко. Москва также стремится ввести «рыночные принципы» в торговлю энергоносителями, превращая энергетический рычаг в тиски. Почему бы и нет? Но почему именно сейчас, почему так жестко и так выборочно? Когда рыночные принципы навязываются геополитически проблемным странам – Украине, Молдавии, Грузии, а не геополитически послушным государствам – Белоруссии, мотив оказывается скорее геополитикой, чем принципом свободного рынка. Когда цена на один из основных экономических ресурсов неожиданно увеличивается вчетверо, нельзя исключить дестабилизации со всеми непредсказуемыми последствиями для межгосударственных отношений. По этой причине, возможно, Кремль менее заинтересован в осуществлении своих угроз, чем в их озвучивании и регулярном получении уступок.
Европа и СНГ
Сейчас в отличие от января 2005 года мало что мешает проведению такой политики. С одной стороны, расширение Европейского союза больше не является для нее преградой. Провал Конституции ЕС не означает, что остановится процесс расширения в долгосрочной перспективе, но (за исключением Румынии и Болгарии) оно не просматривается даже в средносрочном плане. Это обескураживающая новость не только для Украины и Турции, но и для Польши, которая стремится превратить свою восточную политику в общеевропейскую. Это плохое известие для тех, кто надеялся, что черноморское пространство станет частью политики ЕС. И это плохая новость для самого ЕС, который недоволен, что теперь на территории Центрально-Восточной Европы и Евразии действуют два проекта интеграции. Это воодушевляющая новость для тех, кто все более умело и уверенно противодействует цветным революционным силам в бывшем СССР. Это также хорошая новость для проекта Единого экономического пространства (ЕЭП), в рамках которого делается все возможное, чтобы показать, что существующий вакуум можно заполнить.
Во-вторых, в Германии нет правительства ХДС/ХСС, которое являлось бы преградой. С трудом созданная коалиция ХДС-СДПГ во главе с канцлером Ангелой Меркель могла бы пересмотреть некоторые геополитические акценты политики Шредера, но трудно представить себе, как она сможет это сделать последовательно и уверенно. Трудно предположить, что в отношении главного вопроса по поводу российской геополитической схемы, Северо-Европейского газопровода произойдет кардинальное изменение позиции, несмотря на очевидный вред, который нанесли односторонние действия Шрёдера энергетической политике ЕС, не говоря уже о духе единства.
В-третьих, в Польше не было образовано новое правительство правоцентристов, выступающих за либерально-рыночную экономику, что не оправдало ранее высказывавшиеся ожидания. Вместо этого в Польше было избрано отнюдь не постмодернистское правое правительство, выступающее за социально-рыночную экономику. Это правительство не разделяет общеевропейскую идею социокультурной свободы и в соответствии с названием сформировавшей его партии (Свободы и справедливости) более привержено справедливости, чем изнурительному поиску компромисса в Евросоюзе. Стимулирует ли это правительство Россию сделать то, что давно следовало бы сделать: пересмотреть свою политику в отношении Польши? Или же напротив оно подтолкнет Россию к тому, чтобы не пересматривать свою политику, а изолировать Польшу и столкнуть ее с более «ответственными» партнерами по ЕС?
В итоге эти тенденции послужат усилению одностороннего подхода России в отношении с ЕС и отнюдь не ослабят ее усилия по сплочению старых сил бывшего СССР.
Ирак – ключевая переменная
Тем временем на Ближнем и Среднем Востоке старые силы подвергаются давлению, а некоторые старые подходы меняются к лучшему: постепенно в Египте и Саудовской Аравии, но наиболее заметна эта тенденция в Ливане, а с недавних пор и в Иордании. Однако эти процессы не происходят повсеместно. Несмотря на уход Израиля из сектора Газа, палестинские боевики, похоже, укрепили свои позиции по сравнению с 2004 годом, а премьер-министр Палестины Махмуд Аббас рискует стать скорее заложником, чем спасителем ситуации. Сирия, сочетая вывод своих войск из Ливана с сохранением незримого присутствия, играет на рисках и преимуществах поддержки восстания в Ираке и, кажется, несмотря на свою тактическую ловкость, не имеет никакой стратегии. Тем не менее не кто иной, как Иран стал источником угрозы для всех игроков на мировой арене, кроме России и Китая.
Во всей этой матрице Ирак продолжает оставаться ключевой переменной. Если оставить за скобками один важный фактор, эту переменную можно оценить более положительно, чем в 2004 году. Во-первых, Ирак больше не провоцирует раскол внутри НАТО и ЕС во многом благодаря тому, что усиливается консенсус по Ирану, который в значительной мере соединит Францию с США. Во-вторых, произошло развитие представительных институтов и значительное укрепление иракского суверенитета, что получило более широкую поддержку, чем многие могли бы предполагать год назад. В-третьих, несмотря на то что в иракских силах безопасности все еще действуют враждебные элементы и иракские военнослужащие, конечно, не способны на чудеса, рост их боеспособности, морального духа и надежности не оставляет сомнения. В-четвертых, несмотря на то что уровень насилия и жестокости не снизился, динамика и цели сопротивления претерпели изменения. Теперь можно предполагать, что действия повстанцев идут вразрез с большинством суннитского населения.
Однако главным фактором в этой ключевой переменной остается поддержка со стороны американского народа, а она, в свою очередь, быстро сокращается. Телевидение предлагает аудитории монотонную диету, состоящую из данных о потерях и взрывах террористов-смертников. Редко можно увидеть что-либо более позитивное. Но сокращение поддержки объясняется не этой диетой, это лишь симптом другого, более глубокого синдрома. Несмотря на все неуместные сравнения, это не «вьетнамский синдром», о котором так много говорят, а «косовский»: миф о войне без больших усилий и ощутимых потерь. Сейчас большинство американцев и британцев больше не воспринимают некомпетентность, жестокость, импровизацию и беспорядок, не говоря уже о бойне, как неотъемлемую часть войны, но считают это свидетельством безрассудности их лидеров. Их безрассудность проявилась лишь в одном: они не учли, что в превентивной войне, в отличие от явно оборонительной, поле для маневра и толерантность общественности очень невелики.
Крайне маловероятно, что администрацию Буша заставят вывести войска из Ирака до того, как это позволит военно-политическая ситуация в стране. Тем не менее этот факт может оказаться менее важным, чем взгляды союзников и оппонентов за пределами США. На сегодняшний день в Австралии, Южной Корее и Японии есть те, кто сомневаются, готовы ли США продолжать военные действие после того, как число погибших в Ираке значительно превысит 2000 человек. А есть ли такие сомнения в Северной Корее и Китае? В начале так называемого «китайского столетия» этот вопрос неизбежен.
Что с этой точки зрения можно сказать о России? После того как США и ЕС поддержали цветные революции, президент Путин больше не будет поддерживать своих бывших партнеров просто «за красивые глаза». На сегодня очевидно, что Россия является проблемным фактором для этих предполагаемых партнеров. Когда дело доходит до обсуждения таких вопросов, как энергетика, интеграция, нераспространение ядерных технологий, терроризм, региональная безопасность и демократия, являющихся главными для североамериканских, европейских и тихоокеанских демократических государств, Россия шагает отдельно или со своими «коалициями послушных государств». Она не стремится нанести вред Западу, но и не предлагает помощи. Понадобится ли нам помощь друг друга в 2006 году? Поживем – увидим.
Дарья Гармоненко